Скакать по деревне Тамара Степановна
не собиралась, это все Герцог виноват — выбежал и дал дёру. В
мелкой пучеглазой живности благородства не было ни на грош, как,
впрочем, и ума. Зато шума, прыти и дурости — хоть отбавляй. Поэтому
внук Серега и сплавил докучливого питомца на дачу.
От такого «подарочка» хотелось
отказаться, но Серегина жена вот-вот должна была родить, и лишний
шум в квартире действительно ни к чему, пришлось согласиться.
— Стой! Сто-о-ой! — завопила Тамара
Степановна, когда меховая пуля, свернув с дороги, понеслась к лесу,
но толку это не возымело. Спустя несколько мгновений песик
растворился в еловом сумраке.
Добежав до края леса, Тамара
Степановна остановилась, переводя дух. Эти темные жутковатые
заросли она не любила и потому не испытывала ни малейшего желания
заходить внутрь. Уже хотела махнуть рукой и оставить глупую
животину набираться уму-разуму, но тут заметила мелькнувшее
невдалеке светлое пятно и, рявкнув: «Стой, поганец!» — бросилась
вперед.
Собачий сын петлял между деревьями
как заправский заяц, на крики не реагировал. Тамара Степановна уже
решила плюнуть на бессмысленную гонку и вернуться, когда он
внезапно остановился. Поднажав из последних сил, она бросилась к
нему, запнулась и рухнула на пружинистый хвойный ковер… который
внезапно превратился в воду, сомкнувшуюся над головой.
Не успев понять, что происходит,
Тамара Степановна замахала руками, пытаясь выплыть, но вода
сковывала движения, заливалась в рот, в нос, воздуха не хватало...
Далеко вверху мелькал свет, там было спасение, Тамара Степановна
устремилась к нему, собрав последние силы…
Как удалось выбраться, она и сама не
поняла. Очнулась уже на берегу, открыла глаза, увидела перед носом
выжженную солнцем траву и только потом вспомнила, что никогда не
умела плавать.
Лежать на траве было хорошо, но не
вечно же так валяться? Тяжелая мокрая одежда сковывала движения,
сесть получилось не сразу, но, стоило это сделать, как эти
трудности тут же забылись, вытесненные увиденным. Невдалеке
высилась кованая ограда с воротами, за которой виднелся ветхий
двухэтажный особняк, жутко неухоженный и заросший зеленью. Над
воротами вилась какая-то надпись. Тамара Степановна, кряхтя,
поднялась на ноги и едва не упала, наступив на длинный подол
платья.
«В смысле?» — воскликнула она,
озадаченно оглядывая мокрую многослойную ткань. В погоню за псом
она отправилась в бриджах и майке, так откуда взялась эта
хламида?
Странное одеяние было не только
мокрым, но еще и грязным — купание в озере и валяние на траве не
прошли для него даром. Руки тоже были измазаны.
Оглянувшись, Тамара Степановна
хотела сполоснуть их в воде, но обнаружила, что озеро исчезло —
позади простирался луг, который пересекала грунтовая дорога, а
дальше начинался лес, но не тот темный, что окружал дачный поселок,
а посветлее и пожиже.
«Я что, головой ударилась?» —
спросила она себя. Потрогала черепушку — ни шишки, ни ссадины не
нашла. Ущипнула за руку и ойкнула — иллюзия развеиваться не
спешила. Оставалось ждать, когда там, в реальности, сознание
вернется на место. И надеяться, что дикие звери в том, реальном
лесу, не сожрут бренную тушку, лежащую без присмотра.
А пока, рассудив, что стоять на
месте смысла нет, Тамара Степановна обтерла руки о платье и
двинулась к воротам. Те оказались не заперты. Надпись над ними
наконец-то сложилась в слова — “Приют «Большие коты»”.
Створка ворот противно заскрипела,
стоило ее тронуть. Под ногами зашуршал крупный песок — желто-серая
дорожка тянулась к крыльцу особняка. Тамара Степановна осторожно
двинулась вперед.
Котов она любила немногим больше,
чем собак, однако за все время пути ей не попалось ни одного
хвостатого — ни большого ни малого. Пели птицы, стрекотала живность
в траве, но ни одна живая душа показываться не спешила.
