С самого начала было понятно, что аппаратура ведёт себя необычно, а сгенерированное поле отклоняется от нормальных параметров.
Павел хотел остановить опасный опыт с непредсказуемым исходом, да и Борис его поддержал, но Центр приказал продолжать серию испытаний. Сроки поджимали, а представители Министерства обороны проявляли нетерпение и грозились прикрыть проект и засадить за решётку всех причастных. Поэтому в тринадцать шестнадцать Павел нажал на кнопку. В тринадцать восемнадцать вышедший из-под контроля квантовый импульс рассеял поле, разнёс всю принимающую установку и вызвал сильнейший пожар, который очень быстро охватил лабораторию.
Пока автоматика безуспешно пыталась справиться с огнём, Павел и Борис стремительно покинули лабораторию, добежали до выхода, поспешно надели тёплые костюмы и ботинки и успели подать сигнал тревоги в Центр.
Учёные выскочили на улицу и побежали что есть силы прочь от здания, которое вело себя странно. Видимо, установка каким-то образом продолжала влиять на окружающее пространство, потому что научный корпус дрожал и искривлялся, его форма и цвет менялись, стёкла в окнах гнулись и тянулись словно резиновые, а вырывающийся дым закручивался странными спиралями и собирался в крупные пугающе правильные шары. В небе вспыхивали и ритмично мерцали необычайно яркие сполохи голубого и алого огня.
Павел и Борис успели добежать до края бетонной террасы исследовательского комплекса, когда здание с грохотом сложилось внутрь и превратилось в раскалённые руины, порождающие весь спектр излучений.
Шесть человек вспомогательного персонала так и не выбрались.
Павел боролся с болезненным головокружением и удивлённо рассматривал невесть откуда появившийся внешний забор из сетки-рабицы. Ему казалось, что он видит его в первый раз. Он запоздало сообразил, что не захватил никаких средств связи. Двое учёных остались совершенно одни в заснеженных горах, оторванные от цивилизации и лишённые крова.
– Нужно оставаться здесь и ждать, когда за нами прилетят, – промямлил потрясённый и растерянный Борис. У него тряслись бескровные губы, казалось, что он вот-вот заплачет.
– Я бы с тобой согласился, но никто за нами не прилетит, – мрачно ответил Павел, с тревогой поглядывая на небо.
С запада наползали тяжёлые пузатые тёмно-серые тучи, до отказа нафаршированные снегом. Склоны гор на противоположной стороне ущелья уже погрузились в молочную дымку надвигающегося снегопада.
Павел только сейчас отошёл от шока и ощутил холод, пронизывающий до костей. Он принялся торопливо заправлять свитер в штаны, а штанины в ботинки.
– Начинается снегопад.
– Скоро закончится, – еле слышно проронил Борис.
– Я утром смотрел прогноз, – Павел застегнул молнии на ботинках. – Три дня сильнейшего снегопада без пауз… И из Центра предупреждали, чтобы мы не высовывали нос за пределы станции… Никто не прилетит.
Он застегнул куртку и опустил уши меховой шапки.
– Но они должны нас забрать, – капризно заявил Борис, растерянно глядя в сторону горящего здания. – Нам надо просто подождать тут.
– Установка излучает гамма- и бета-лучи, – раздражённо заметил Павел. – Возможно, и рентген. И черт бы знал, что ещё… Оставаться здесь крайне опасно. Нужно скорее уходить и как можно дальше. Возможны выбросы радиоактивных материалов. Мы и так уже облучены. Не будем усугублять… К тому же, мы попросту замёрзнем здесь, нам негде укрыться.
Он открыл обесточенную калитку и пошёл вниз по узкой тропинке, протоптанной обитателями станции, которые предпочитали в свободное время кататься по окрестностям на лыжах. Борис какое-то время стоял на месте, а потом потащился следом, спотыкаясь и бормоча что-то под нос.
