Нас трое, мы стоим посреди комнаты
перед моим отцом. Ещё никогда мне не было так страшно, как сейчас.
Но это случилось. Отцовские приспешники выследили нас, и силой
доставили к нему. Всё потому, что я вышла замуж за одного, а
полюбила другого. Возможно, всё было бы иначе, если бы не
бесконечный отцовский контроль надо мной, который переходил все
дозволенные границы. А теперь судьба преподнесла нам сокрушительный
выбор, точнее этот выбор предложил он сам. Отец не прощал обмана, а
уж предательства вовсе.
— Я мог стерпеть всё, и ты это
знаешь. Даже смирился с твоим выбором мужа, — смеётся. — Но он, —
указывает на любимого, — ты просто плюнула мне в лицо и на нашу
семью.
Я смотрю на стол своего отца и моё
внимание привлекает наша общая фотография, на ней он держит меня
маленькую, совсем крошечную девочку. Фотография запечатлела всю
искреннюю любовь отца ко мне, но теперь в его взгляде печаль и
пустота.
— Несите револьверы, — командует
он.
Во мне тут же поднимается страх и
тревога, я наслышана о его методе решения проблем.
Методе искупления.
— Папа, — взываю в нём хоть крупицу
пощады. Но он молчит, и даже не смотрит в мою сторону. Кажется,
начинаю плакать, тихо; слезы сами потекли дорожками. Хорошо, пусть
будет так.
Мои мужчины стоят, не проронив ни
слова, им запредельно ясно – с отцом спор бесполезен. Вносят
чемодан, а внутри него эти душеотниматели – револьверы. Сколько на
них лежит греха, один бог знает. Но теперь настала наша очередь –
сыграть в русскую рулетку. Выбора нет, или мы сами с честью, или
нас, как не нужный мусор. Это правило – мы все его знаем, поэтому
молча берём оружия и приставляем к своим головам.
Чик.
Чик.
Бам.
— Я устала. Даже не знаю с чего
начать.
Смотрю прямо перед собой, а в руках
тереблю край рубашки. Мне не особо хотелось раскрываться перед
кем-то, но сил держать в себе этот кошмар уже нет. Женщина, сидящая
напротив меня, внимательно всматривается в мое лицо, затем делает
какие-то пометки в красном блокноте.
— Для начала, давайте мы с вами
познакомимся, и пройдемся по некоторым пунктам, — говорит она мне.
Но я не хочу ходить вокруг да около. Я пришла не для того, чтобы с
меня спрашивали мои общеизвестные данные. Этот приход дался мне не
так-то легко. И, судя по всему, о нём
узнают они.
— Нет. Я заполнила анкету, моё имя и
прочая чепуха там записаны, — пренебрежительно отвечаю своему
психотерапевту. Она снимает свои очки и осторожно кладёт их на
стол, затем устало спрашивает:
— Анна, я просмотрела вашу анкету.
Ровно три месяца назад. Конечно, я рада, что вы собрались с духом
и, наконец, пришли ко мне. Но, прежде чем начать с вами работать, я
должна пройти первый пункт своей работы – это знакомство.
Налаживание контакта.
Я смотрю на Зою Степановну и не верю
своим ушам, что она собралась работать по всем правилам. Мы уже
нарушили главную заповедь: не «лечить» своих знакомых, друзей,
семью. Но я решила, что именно она сможет помочь мне разобраться в
этом адовом кошмаре. Конечно, не легко делиться с таким искренним
человеком, желающим помочь всем, помочь почти каждому обрести хоть
какое-то подобие спокойствия. Найти, или прийти к пути решения
наших проблем. Эта женщина повидала столько всего, что от этой
мысли мне становится ещё хуже. Я глубоко вдыхаю и со свистом
выдыхаю. Пользуюсь её методикой успокоения, которую она, собственно
говоря, рекомендовала всем своим студентам в
университете.
— Зоя Степановна, я даже не знаю с
чего начать, — тут я понимаю, что это действительно так. Мне
страшно. Страшно от того, что, если я поделюсь своими сомнениями с
ней, поделюсь своими страхами, ужасами, которые снятся мне на
протяжении полугода, всё, что я видела и слышала, то может
пострадать и она тоже. Наверное, я зря пришла. Они узнают. И мне от
этого становится не легче. Я уже подвергла опасности эту невинную
женщину. О чём я вообще думала?
