Снерседея. Черный город.
Черный город сегодня веселился из-за его дня рождения. Его
город.
«Как символично, — подумал он, лениво посиживая на обсидиановом
престоле. — Сколько мне веков стукнуло? Тысяча? Пять? Десять?», —
он сам уже сбился со счету.
— Ваша смертность, — обратился к нему кшиша, одно из вымерших
существ мира. Голова монстра способна была растягиваться и подобно
змее извиваться, протягиваясь на любую поверхность.
— Да? — меланхолично отозвался Джахард. Кшиша поморщился, кожей
ощущая гнев Смерти.
— Мы не отыскали потерянных глаз.
Джахард скучно на него посмотрел. Монстр знал, что
флегматичность – лишь напускное, бог зол. Он резко встает с
престола. Короткие угольно-черные пряди упали на аккуратное лицо.
Темные полы мантии взметнулись. Скинув с себя этот предмет одежды,
оставаясь в одних узких штанах и черной шелковой рубашке, он
подался к кшише.
— План не удался, Хиллас. Ты что мне гарантировал? Они не
заполучат глаза, как получилось, что Лесих добрался до них? —
холодно произнес бог, изучая предателя.
— Мы не предполагали, что после убийства князя их украдут из
Снерседеи.
— Снерседея недоступна.
Губы смерти озарила кровожадная усмешка. Кшиша понял, его
предательство известно, кончины не избежать. Щупальца тьмы пронзили
тело. Он попытался высвободиться, но Джахард пригвоздил его к земле
одним лишь взглядом. Под кшишей растеклась лужа крови.
Отвратительная магия словно схватила его незащищенное лицо, вгоняя
мрак в глаза и разрывая их. Зубы начали крошиться, а рот рваться
под давлением. «Смерть начало бытия, забвение – конец», — говорят
боги. Смерть забрала у него права на перерождение, уничтожая душу,
выпивая без остатка жизненные силы и лишая его воплощения
физического в том числе.
Когда Джахард покончил с этим делом, позволяя своей тьме выпить
всего кшишу, он без лишних эмоций приказал стражникам, привычным к
такой картине, бросить тело монстрам Преисподни.
«Перерождения тебе не видать, предательский ублюдок. Как он
научился менять свои мысли? Я не обнаружил саботажа», — подумал он,
присаживаясь обратно.
— Мэлоса ко мне, — промолвил бог смерти, раздраженно
расцарапывая гладкую поверхность трона.
««Священный клин», — ушел в раздумья Смерть. — Я же все
предусмотрел, где упущение? Где? Последние драгоценные глаза из-за
предателя оказались у них…»
В помещении пронеслась неприметная тень.
— И чего ты такой злой сегодня? — легкомысленно произнес
невысокий юноша в легком одеянии нежно-голубого цвета. Джахард
прошелся по нему раздраженным взглядом и промолчал. Парень плавными
движениями приблизился к богу и уселся на подлокотнике трона,
рассматривая несколько недовольное лицо Смерти. Пальцы юноши
скользнули по черным прядям.
— Зиг…
— М? — Зигфрид провел по его лицу, мягко коснулся висков и
спустился к подбородку.
— Лучше не стоит, я сейчас сорвусь, — произнес Джахард,
прикрывая глаза.
— И что произошло? — юноша подался ближе, аккуратно расстегивая
каждую пуговицу черной рубашки. Он был одним из тех, кому
позволялась любая вольность по отношению к Смерти.
— Кшиша, терпеть не могу эту расу. Он украл глаза.
— Голубые гиацинты? — поинтересовался Зигфрид, склонившись к его
шее.
— Они самые, — руки бога смерти жестким кольцом обвили жреца,
притянув к нему. Джахард распустил волосы Зигфриду и провел сквозь
пальцы, откровенно наслаждаясь мягкостью золотистых прядей.
— Хочешь сюрприз? — усмехнулся он, смыкая пальцы на затылке
Джахарда.
— Уже нет, — ответил бог, расстегивая пуговицы одеяния
парня.
— Глаза у меня, я нашел их раньше в закладке Хилласа, сделанной
для Лесиха. Специально позволил ему выдать себя, мы ведь так долго
искали предателя. Потом…
Джахард замер.
— Что ты с ними сделал, Зиг?!
