Сабина
Тихий скрежет ключа в замочной скважине заставляет сердце
забиться в испуге. Он вернулся!
Кидаю взгляд на настенные часы в кухне, невольно отмечая приход
мужа с точностью до минуты. Последний раз осматриваю накрытый к
ужину стол – снежно-белая скатерть, отполированные до скрипа
тарелки, стаканы, любимое блюдо, сделанное по рецепту его дорогой
матушки. Все идеально!
Луч света падает из окна и пронзает прозрачную стенку
хрустального бокала, высвечивая отвратительный отпечаток большого
пальца на его сверкающей поверхности. Руки начинают в панике
дрожать. Я быстро выхватываю из подставки бумажную салфетку и
принимаюсь яростно натирать стекло. Ничего! Не должно! Быть! Видно!
Ничего!
– Милая, я дома! – доносится из коридора, как только я водворяю
на место злополучную посудину и выбрасываю скомканный бумажный
шарик в урну под умывальником. Кажется, успела. Во рту пересыхает
от пережитого стресса, и слюна, которую я сглатываю, кажется
колючим, как плод каштана, комком.
Срываю с себя передник, оставаясь в темно-красном
платье, краем глаза оцениваю себя в зеркале – прическа,
помада, наряд – я тоже должна быть идеальной. Всегда! Во всем!
Делаю судорожный вдох и, натянув на лицо приветливую улыбку,
переступаю порог кухни.
– Здравствуй любимый!
Моей щеки касаются сухие холодные губы в легком, едва ощутимом
поцелуе.
– Прекрасно выглядишь, Сабина. Я доволен! – по моему телу
пробегается быстрый оценивающий взгляд. – Видишь, это же совсем не
трудно.
– Не трудно, – беспрекословно соглашаюсь, стараясь забыть о том,
что было, когда я оделась совсем не так, как желал мой
супруг.
Но сегодня я полностью оправдываю его ожидания. Во внешнем виде,
по крайней мере. Первый экзамен я прошла. Второй – это ужин. Даже
не так, сервировка, второй это сервировка!
Саби, думай же хоть немного! Сегодня ну никак нельзя
вызывать его недовольство.
Пока муж ополаскивает руки в ванной и переодевается в домашнюю
одежду, которую я заблаговременно выгладила и разложила на постели
в его комнате, я пробегаю глазами накрытый стол, мысленно сравнивая
с картинкой в учебнике по этикету. Не дай Бог вилка будет на
несколько сантиметров дальше от тарелки, либо не строго
перпендикулярно к краю стола лежать – это послужит первым
замечанием. Наберется три – остаюсь без ужина, шесть – несколько
шлепков, десять – удар тростью. Иногда правила меняются и наказания
тоже... Но не в этот раз. Муж только неделю назад купил эту
странную палку с набалдашником, и пока ею не наигрался. В прошлом
месяце это была гречка, на которой за провинности мне приходилось
стоять в углу на коленях, в позапрошлом, уже не помню
что.
Крепко зажмуриваюсь, отгоняя навязчивые воспоминания, и делаю
три глубоких вдоха. Это всегда помогает.
– Ум-м-м, как вкусно пахнет, – возникает за спиной объект моих
мыслей, и шумно вдыхает, зарываясь носом в волосы. Я не знаю, что
он имеет в виду – меня или ужин. Хорошо, если бы то, и
то.
– Спасибо, – снова раздвигаю губы в заученной улыбке.
Это первое, что я научилась изображать идеально, долго
тренируясь перед зеркалом, после того, как получила наказание за не
слишком радостное выражение лица.
Аккуратно выкладываю телячью отбивную, тушеную в сметане,
картофельное пюре и отваренный кукурузный початок – все самое
любимое. И глаза мужа наполняются удовлетворением. Но сама
приступить к еде не могу, пока он все не попробует и не скажет
вердикт.
– Дорогая, ты превзошла саму себя! – наконец возвещает он,
отправляя в рот кусочек мяса. – Все просто потрясающе вкусное.
Попробуй.
Только после этого берусь за вилку и тоже начинаю есть. Аппетита
от волнения нет совсем, но знаю, что этой ночью мне силы
понадобятся, и стараюсь впихнуть в себя как можно больше,
преодолевая гадкое чувство тошноты.
