Я родилась, когда шла война на
Регоре, в день, когда праздновали рождение Наследника, правда
поговаривали, что родился он месяцем раньше. День моего рождения
стал самым черным днем в моей жизни.
Война уже подходил к концу, когда в
наш весенний город ворвались вампиры и принялись крушить и убивать
направо и налево. Уж не знаю, чем провинились жители мирного
городка, большинство из которых обладали слабой магической
энергией, но наш город был вырезан подчистую. Осталась одна
я, одного дня от роду, спрятанная кем-то в цветнике.
Все это я прочитала в личном деле,
когда меня переводили из дома малютки в интернат. В графе родители
стоял прочерк, я даже не знала, как их зовут. Род их занятий тоже
прочерк.
Мое имя – Флер, что значит цветок,
фамилия Хомелисс, что означает «безродная». Так назвали меня
военные, зачищавшие город от вампиров. Они-то и нашли маленький
пищащий комочек в клумбе из цветов.
Таких детей войны: без имени,
без рода, с неизвестной магией сразу же сдавали в дома
ребенка, где по правилам, нас должны были обследовать, выявить нашу
магию, принадлежность к роду и отдать в семью. Но шла война и
единственным, чем были обеспокоены наши воспитатели – это во что
нас одеть и чем нас накормить.
Потом восстановилось Равновесие,
многих детей находили родителей, еще многие возвращались в свой
род, а некоторых усыновляли. Но не меня.
С рождения я была болезненным
ребенком. Не знавшая молока матери, не знавшая ласки и любви, я
часто простужалась и сгорала в огне температуры. Что
помогло мне не уйти за бездну, я так и не знаю.
Может быть из страха, что я не
продержусь долго в этом мире, может быть из-за моей внешности, но
ни один из усыновителей так и не рассмотрел моей кандидатуры
всерьез.
Светлые волосенки, огромные вечно
голодные глаза, прозрачная кожа, впалая грудь, тощие ручки – я
представляла собой плачевное зрелище в те годы. Я боялась
всего: малейший звук заставлял вздрагивать, внимательный
взгляд - опускать глаза. Да и особыми
способностями к магии я не отличалась, а заниматься со мной просто
было некому. Я старалась быть тенью, лишний раз не попадаться на
глаза, лишний раз промолчать.
Наверное, я была самым лучшим
ребенком в доме малютки: тихая, ничем не привлекающая к себе
внимание девочка. Такие тихие девочки, как я, в серых
платьишках, с виноватыми глазами, предпочитающие молчать, не
привлекают внимание счастливых уверенных в себе людей, зато
привлекают внимание тех, кто любит мучить, издеваться и
насмехаться.
Поэтому стоило мне чуть-чуть
подрасти, как град насмешек буквально сбивал с ног: меня
толкали, щипали, когда не видели воспитатели, отбирали еду. А я
молчала и только теснее вжималась в самый темный угол, моля, чтобы
не заметили, не в этот раз.
В доме малютки я прожила восемь лет.
И это оказались самыми лучшими годами моей небольшой жизни. Но я
тогда этого не знала.
В восемь лет меня перевели в
интернат. Как сейчас помню тот дождливый день. Я, крепко
прижимающая к себе маленький узелок с личными вещами, стою под
холодным дождем перед огромными черными коваными воротами приюта.
Неуютное серое мокрое здание уныло глядело на меня чернотой
окон.
Приют был построен одним из Великих
жрецов в глухих лесах на севере страны. Недалеко была маленькая
деревенька, жители которой обслуживали детей приюта.
Данный приют был построен не для
того, чтобы воспитывать здесь детей-сирот, а совершенно по другой
причине. Этот приют закрывал портал в темный мир, куда заточили
самых страшных предателей войны и детская энергия страха, злости,
ненависти, питала портал в темный мир, не разрешая ему захлопнуться
раз и навсегда. Ведь если настоящая война уже закончилась, то
тайная война еще шла, и не все планы были выведаны у темных и
светлых, которые оказались закрыты на одной из
планет.
