Историй любви создано множество.
И пусть она у каждого своя,
Я знаю: в этой жизни и в
последующих
Я буду ждать тебя, мечта моя.
***
– Кто-нибудь, отзовитесь! На помощь!
Трудно… дышать… Неужели никто не слышит?!
Снова он, этот голос из темноты.
Хриплый, усталый, отчаянно слабый. И я, неспособная что-либо
предпринять. Словно в оковах стою, но слышу, чувствую, мыслю. А
тело вылито из металла – холодное, неподвижное. Я – лишь тяжелая
плоть, не разделенная на части. Руки, ноги, туловище – всё одно,
как у змеи. И в этом коконе, безымянной гробнице, мне сидеть ещё
долго.
– Помогите!
Я не могу зажать уши, не смею
помыслить о чем-то другом, кроме избавления. Мне нужен воздух, хотя
бы малейшее дуновение, но я пленница, и он пленник, и ветер не
собирается нас спасать. Почему я молчу, а он кричит? У меня нет
голоса, нет рта? Наверное, нет, иначе я бы тоже орала во всю силу
лёгких.
– Яра!!!
Он знает мое имя, я о нем не знаю
ничего. Пробую пошевелиться, и понимаю, что оковы сдавили сильнее,
будто кто-то медленно крутит ручку, наматывает цепи, желая
расплющить саму мою душу.
– Беги! – раздается совсем близко, и
я получаю свободу. – Беги, Яра!
Он где-то рядом, хотя вокруг только
чернота. Спотыкаясь, я шагаю на ощупь, чувствуя, как вокруг
кончается воздух. На двоих его не хватит, кому-то придется
исчезнуть, провалиться в иное измерение и жить дальше. А другой
останется, продолжит медленно, целую вечность умирать от
удушья.
– Уходи!
Если он прогоняет меня так яро, зачем
столь отчаянно звал на помощь? Знал, что у меня не хватит сил
помочь? Я путаюсь в мыслях, и это верный признак скорого
освобождения. Я-то проснусь, а вот кто поможет проснуться
ему?..
…Город, залитый лучами рыжеватого
солнца. Дома из светло-серого камня, с длинными худыми
башнями, на нежном лиловом небе, так похожем на мое родное, парят
стаями воздушные змеи, и то и дело сквозь ворох пестрых хвостов
проносятся небольшие ловкие самолёты, а деревья и травы поражают
своим разнообразием. Всё было разноцветным, но нежным, неярким.
Этот мир походил на картину, написанную акварелью.
Так всегда. Светлое избавление, о
котором я не просила. Мне бы вернуться к мучениям, спасти,
поддержать, обнять… Но здесь свои законы, и порядок другой. Ты не
властвуешь над тропами, это они ведут тебя, куда считают
нужным.
С холма, на котором я стояла, хорошо
просматривалась округа. Люди, танцующие на площади под музыку
смешных дуделок, нарядные дети, играющие с белыми собаками на
лавандовых полях, серые кони удивительной красоты, пасущиеся в
отдалении, – казались мне знакомыми. Словно я уже была здесь
когда-то, но позабыла об этом. И вот теперь снова вспомнила.
Самолёт пронёсся надо мной, помахал
крыльями. У знакомого летчика я училась водить небольшой легкий
аэроплан, но предпочитала ему собственные ноги. Небо манило, однако
той жажды полета, что была у некоторых, во мне не жило.
Знакомая крылатая машина была
серебряно-синей, и захотелось укрепить незримую связь меж мной и
человеком, сидящим в кабине. Я протянула руку, и самолет стал
снижаться. Нам обоим следовало поспешить – секунды бежали
вприпрыжку, мгновения растворялись в ветрах.
Я быстро спустилась с холма и рванула
через луг. Как приятно стучало сердце! Человек вылез из самолёта и
устремился мне навстречу. Странно, что я смотрела на него и не
могла увидеть, но знала – мы связаны похожим чувством, сплетены
изнутри нитями незримых стихий. И все же некоторые детали не могли
ускользнуть от моего внутреннего взора: его летная куртка черного
цвета, серебряная цепочка на шее, черные волосы – непривычно
короткие. Но ни единой черточки лица, только густая тень мощной
фигуры. Я сощурилась против солнца, шагнула навстречу…
