Как же хорошо было наконец-то держать в руках заветную красную
книжицу! Впрочем, я не зацикливалась на том, чтобы во всём быть
лучшей, и непременно получить диплом с отличием. Главное, что
позади остались кошмарные госы, и не менее кошмарная защита, из-за
которой я потеряла такие ценные не лишние килограммы. Кто-то мечтал
похудеть, а я всегда хотела хоть немного поправиться, особенно
потому, что окружающие очень любили давать советы относительно моей
внешности. Но наследственность – штука упрямая, с ней не поспоришь.
Что бабушка, что мама, что тётя – все мы были худощавыми и
высокими, и к тому же черноволосыми.
– Гены, – повторяла мама, когда я жаловалась на соседку,
переживающую по поводу моих гремящих на лестничной площадке костей.
– Мне тоже так раньше говорили, но, как видишь, и роды не помогли.
Я как была селёдкой, так ею и осталась, чему, кстати, рада.
– И до сих пор должна мне шоколадку, – обычно подхватывала
бабушка. – Спор-то проиграла!
Она говорила о моих глазах – зелёно-голубых, светлых и сияющих,
которые достались от папы, тогда как мама утверждала, что будут её,
карие. Я и лицом, и характером была больше похожа на папу, а вот
тяга к искусству перешла от бабушки, с которой мы в пору моего
детства посетили множество выставок, музеев и художественных
галерей.
Это были тёплые воспоминания. Я росла счастливым ребёнком,
который, хотя и разбивал коленки, но никогда не попадал в серьёзные
переделки. Сегодня я была радостной ещё и потому, что вечер выдался
чудесный – грозовой, неспокойный – а именно такое чёрно-оранжевое
небо нравилось мне куда больше обычного голубого. Непогода
вдохновляла, и её хотелось вдыхать полной грудью. И хотя как всегда
не взяла зонтик, я совершенно не переживала за свой красивый
тёмно-зелёный костюм. Главное было насладиться вечером, надышаться
свежестью пасмурно-солнечного весеннего дня. Можно было дождаться
даже радуги, и я держала телефон наготове, а Оля рассказывала, как
однажды видела северное сияние. Она защитилась успешно, и тоже
могла похвастаться красным дипломом, но, в отличие от меня,
стремилась к этому.
– Мама заранее приготовила шампанское. По-моему, ждала этого
больше меня, – сказала подруга. – Кстати, как ваши соседи? Всё
сверлят?
– В новом доме подобное не редкость, – отозвалась я, наблюдая за
движением чёрных туч. – Но особенно донимают те, что сверху. Они
уже месяц ломают стену, и никак не могут её доломать.
Так получилось, что мы обе поселились в одной новостройке, Оля –
в первом подъезде, а я с родителями и бабулей – в пятом. Правда,
бабушка на лето уезжала в село к дедушке, жившему там круглый год,
и я обычно проводила с ними месяц-полтора, так как там же жили
братья отца и мои двоюродные сёстры.
– Помнишь, как мы возвращались после художки и горланили песни?
– улыбнулась Оля. – Как будто сто лет прошло… Какое замечательное
было время!
Я улыбнулась в ответ.
– Помню, помню. По морозу без шапки – никаких проблем! По грязи,
по сугробам, в любое время года непременно пешком. А водители
сигналили нам, бредущим по лужам под дождём. – Я набрала в грудь
воздуха, и выдала громко и от души: – Этот парень бы-ыл из тех, кто
просто лю-юбит жи-и-изнь!..
– Любит праздники и гро-омкий смех, пыль дорог, и ве-е-етра
свист, – подхватила Ольга.
Над нами, громко каркая, пролетела ворона, и мы расхохотались.
– Как же хорошо будет отдохнуть от учёбы! – улыбаясь ветру,
сказала подруга. – Ты уже собрала вещи?
– Почти. Люблю этот процесс, и обычно растягиваю его, чтобы
посмаковать. Во сколько точно нас заберут от вокзала?
– Толя сказал, в восемь. Я, кстати, была на соседней турбазе,
она поскромнее. Эта более современная. Там и бассейн есть, и
спортивный зал, и даже тир. А ещё они держат двух или трёх
лисиц.
