В храме Луны было тихо и пусто, как и
всегда в полуденное время — жрецы собирались только после заката.
Солнечные лучи лениво скользили по белым мраморным стенам,
изукрашенным резьбой, бликами оживляли гладкую поверхность воды в
небольшом круглом бассейне. Окаймленный бортами из полированного
камня, он стоял по центру главного зала, над ним высилась
высеченная из мрамора фигура прекрасной женщины с длинными прямыми
волосами. Тонкое скуластое лицо женщины было слегка опущено —
казалось, она любуется своим отражением в тихой воде источника.
Правда, тихой эта вода бывала только днем: вечером, под светом
луны, она оживала, вспыхивала, освещая все вокруг. Именно здесь,
вокруг целебного колодца, происходили основные таинства Эллар;
одетые в белое веллары становились в столб лунного света, и действо
начиналось…
Само же здание храма имело форму
восьмигранника, увенчанного круглым куполом. Центральная часть
потолка открывалась по вечерам с помощью специального механизма —
через него лунные лучи попадали внутрь. Днем же купол был закрыт,
свет поступал только сквозь небольшие вытянутые окошки в стенах.
Немного в стороне от источника, в полумраке, виднелся длинный
каменный стол: это был алтарь Эллар. На нем лежали привядшие за
день цветы — их приносили те, кто обращался к богине с просьбами.
Однако сейчас никого из молящихся не было. Единственным, кто
находился в это неурочное время в храме, был одинокий юноша
среднего роста с белым волосами до плеч, одетый в темно-синий
костюм — знак принадлежности к дому Сильвана. У него было нежное
утонченное лицо с чуть выпирающими скулами и большие синие глаза.
Богатый легкий костюм окутывал гибкую стройную фигуру. Даже по
эльфийским меркам он был еще очень молод — если бы не серьезный
взгляд широко расставленных глаз, он бы казался почти ребенком.
Таких, как он, называли внуками богини — пойдет еще несколько зим,
прежде чем он сможет присоединиться к сыновьям Эллар.
Ну а пока он занимался тем, что с не в
меру серьезным выражением лица водружал на мраморный стол
тяжеловесную конструкцию. Она представляла собой вогнутый медный
поддон на чугунной треноге — такую посуду обычно использовали для
воскурения благовоний. Юноша почти установил его на столе, как
вдруг послышался легкий стук в дверь. Эллари легко подбежал к двери
и открыл ее. Точно обрадовавшись такому случаю, солнечный свет
снопом ворвался в прохладу святилища, вслед за ним в зал шагнул
высокий эльф в скромной коричневой одежде.
— Кравой, ну наконец-то! — воскликнул
одинокий обитатель храма. — Я уж думал, ты никогда не придешь!
Жрец солнца прищурился, напрягая зрение
после резкого перехода от яркого солнца к полумраку.
— Ан эйоли, ̀Иштан, — проговорил он. —
Ты так срочно хотел меня видеть, что даже страшно представить, что
ты собираешься мне продемонстрировать.
По юному лицу эллари скользнула хитрая
улыбка, отчего оно стало еще симпатичнее — не зря белокурые жрицы
Луны давно уже бросали в сторону пригожего веллара мечтательные
взгляды…
— Сейчас, сейчас! — затараторил он. —
Ты просто в обморок упадешь, когда узнаешь! Кстати, я ведь еще не
поздравил тебя — вы с Моав такие молодцы, что нашли свитки. Мы с
отцом сегодня отнесли их сокровищницу — там они будут в
безопасности. Вот только третий бы добыть, и все!
При упоминании о свитках у Кравоя
дрогнуло в груди — он вспомнил свое прощание с Моав. Только бы с
ней все было хорошо! Однако сейчас его переживания были неуместны —
сделав усилие, он снова улыбнулся.
— Два из трех — это уже успех; думаю,
скоро они все будут в сборе. Ну а теперь, давай рассказывай, что за
тайну ты намерен сегодня мне открыть.
Юноша торжественно подвел его к столу с
громоздящимся на нем приспособлением и гордо заявил:
