Глава 1. О том, как тяжело
что-то менять в своей жизни
— Ну, Мира Андреевна, дорогая, может
быть, вы передумаете? — всхлипывала моя молоденькая медсестра,
вытирала слёзы белой медицинской шапочкой.
— Верочка, не плачьте. Что за
трагедия? Будет с вами работать другой врач, — уговаривала я её,
наливая в стакан воду из прозрачного стеклянного электрического
чайника. — Не сошёлся на мне свет клином!
— Ка… ка… кой друго… оой, —
продолжала взахлёб плакать медсестричка, — Алина Сергеевна или
Наталья Ивановна? Не… хочу, хочу с вами!
— Верочка, ну, успокойтесь, прошу,
Вы используете запрещённый приём! Я уже трижды откладывала
своё увольнение. Поймите, Вера, не всё в нашей жизни происходит
так, как нам хочется…
Слёзы Веры бередили душу. Не
выдержав её жалостливых взглядов, я нервно встала из-за стола
и подошла к окну. Вид за стеклом открывался прекрасный. Золото
листвы осеннего парка горело под солнечным светом. Но сейчас
красоты пейзажа меня интересовали меньше всего. Мыслями я была не
здесь, и не видела перед собой ничего, погрузившись в
воспоминания, в том числе, и об
очередном утреннем разговоре, который был продолжением
вчерашней нашей вечерней ссоры с Алексеем, моим гражданским мужем.
Этот разговор и вынуждал меня сделать то, чего мне совсем не
хотелось, то, из-за чего так горько плакала Верочка...
***
... — Мира, сколько можно повторять,
тебе пора идти дальше! Ты в своей поликлинике плесенью покрылась,
как и все твои антикварные пациенты. Все эти Кириллы Федосеевичи,
Аглаи Дормидонтовны. Сколько ты будешь получать гроши за свою
работу?! Ты понимаешь, твоё время и знания стоят денег, и это не
три копейки!
Алексей был на взводе. Подобные
разговоры он заводил в этом году с регулярностью раз в неделю, но в
последнее время ещё больше активизировался.
— Лёша, я понимаю, деньги, но мне
нравится моя работа. И пациенты мне мои нравятся. Большинство из
них очень интересные и ничуть не антикварные. Слово-то какое
придумал, — улыбнулась ему, и поспешила ответить, стремясь
прекратить этот очередной неприятный мне разговор. — Я не хочу
увольняться, — взяла его за руку и постаралась заглянуть в
глаза, которые он постоянно отводил.
— Мне надоело тебя содержать, —
неожиданно вспылил мой всегда сдержанный, даже несколько
флегматичный, мужчина и нервно встал с дивана, на котором мы обычно
проводили вечера. Я — дописывая амбулаторные карточки, он —
переклацывая каналы телевизора в поисках «дзена». Его слова
резанули по живому. Содержать… Значит, так он видит наш с ним
совместный быт. Да, не спорю, он был добытчиком в нашей семье. А у
меня была любимая работа. Но в последнее время что-то неуловимо
изменилось в наших идеальных, как я считала, отношениях.
Мы с Алексеем вместе уже восемь лет,
с пятого курса медуниверситета, где учились в одной группе на
лечебном факультете. И вот на девятом году совместной жизни
такие откровения…
Обида удушливой змеёй сдавила
грудь. Я опустила ноги, до этого спрятанные под мягким пледом
с белым единорогом, на пол в поиске опоры. Рукой с силой сжала
резной подлокотник дивана до побелевших костяшек пальцев, чтобы
унять предательскую дрожь. Гадко и грязно, словно плеснули из ушата
дерьма мне под ноги.
Тем временем Алексей продолжал гнуть
своё, вовсе не обращая внимания на мои душевные терзания.
— Матвей уже давно предлагает тебе
место в своей компании, так ты всё думаешь, взвешиваешь «за» и
«против».
— Матвей? Ты же знаешь, что я его на
дух не переношу ещё со студенческих лет, — брезгливо
скривилась, вспоминая бывшего. — И когда это я говорила, что
обдумываю его предложение? Ты что-то путаешь, дорогой.
— Мирка, нельзя быть такой, — мой
собеседник резко сел на диван и взял меня за руку, ловя мой взгляд.
— Мало ли что наплела твоя малахольная подруга. Может быть, ничего
и не было. А если и было, за сроком давности всё уже списалось. Да
ведь она одумалась и ещё прощения попросила за то, что оклеветала
достойного человека.
