Витернский замок, XV век
Графиня Агата фон Витерн шла вдоль темного коридора с подсвечником в руке. Пальцами второй она вела по стене, нащупывая все ее шероховатости и впитывая тайны, которые хранило это место.
Замок Витерн, их родовое гнездо, был не просто домом – он был символом незыблемости и постоянства, оплотом порядка среди хаоса. Его стены слышали шепот предков, а камни хранили память о каждом пятне на чести семьи. При мысли о чести и благонравии графиня поморщилась. Уж ей ли не знать, как легко можно скатиться с вершин в самые низменные человеческие пороки? Уж ей ли этого не понимать? Особенно теперь, когда ее дочь, Анна, поступилась всем, чему графиня учила ее столько лет?
Анна была красива, как и положено дочери графа. Но красота без ума – опасное сочетание. Графиня фон Витерн до недавних пор считала, что дочь ее пусть и не хватала звезд с неба, но все же не была глупа. Однако несколько месяцев назад она поняла, как сильно заблуждалась. Когда женское сердце брало верх над рассудительностью, то пиши пропало.
Графиня узнала о беременности дочери случайно. Служанка проговорилась, что вот уже который месяц исподнее Анны остается чистым. Решив, что дочь больна, графиня отправилась в ее покои, чтобы поговорить с дочерью. Может, стоило отправить человека за лекарем?
– Я совершенно здорова, матушка, – проговорила побледневшая Анна, и только тут графиня вдруг заметила, что дочь ее располнела.
Она схватила мерзавку за руку и бесцеремонно опустила ладонь ей на живот. Тут же графиня почувствовала, как в утробе Анны что-то зашевелилось и ударило ее легонько по руке.
– Ах ты, похотливая дрянь! – не помня себя от гнева, графиня отвесила дочери пощечину.
Анна схватилась за щеку и расплакалась.
«Нужно что-то делать, пока граф не узнал. Пока вся округа не узнала», – подумала графиня фон Витерн.
Сей же час послали за деревенской повитухой, что жила на отшибе, и она, осмотрев Анну, рассказала то, что графиня поняла и без нее – поздно было избавляться от плода.
– Роды уж скореча, – сказала повитуха.
Графиня сжала пальцы так, что побелели все косточки, и приказала своим людям:
– Анну заприте в дальних покоях и сторожите денно и нощно. Эту, – она кивнула на повитуху, – тоже посадите под замок.
– А меня за что? – охнула испуганная женщина.
– Чтобы не разнесла по деревне, – отрезала графиня. – Посидишь пока в замке, а как примешь роды, отпущу с Богом, – и перекрестилась.
В оставшиеся недели до родов графиня наседала на дочь и выпытывала, кто отец ее бастарда. Не выдержав криков и проклятий матери, несчастная девушка призналась, что понесла она не от благородного господина, не от помещичьего сына, а от лесника Луки, что снабжал Витернский замок дровами.
Луку было велено поймать и живьем содрать с него кожу. Крики возлюбленного, которого предавали мучительной смерти прямо во дворе замка, куда выходили окна ее темницы, свели Анну с ума. Она рыдала, не помня себя от ужаса, и молила о пощаде.
В тот же вечер начались схватки. Длились они долго и были столь мучительными, что весь замок оглашался криками роженицы. Они даже долетели до покоев старого, больного, доживающего свой век графа Альберта, мужа графини фон Витерн. Когда она заглянула к нему, граф спросил:
– Кого это так лихоманка берет? С Анной что?
– С какой еще Анной? – наигранно весело засмеялась графиня. – Анна же в Витебск уехала погостить у брата и повидаться с племянниками.
– Ах, да-да, я и запамятовал. – Граф посмотрел на нее поблекшими от возраста, почти бесцветными глазами. – Так кто это кричит?
– Свинью режут, вот и визжит, – сказала графиня и вышла.
Она вернулась в комнату дочери и приказала служанке заткнуть той рот, чтобы кричала потише. Служанка в страхе взглянула на графиню, но противоречить не осмелилась.
