Глава 1. Коммунальная империя
Это было время предвоенного расцвета Сталинской Империи с ее величавым стилем дубовых кабинетов и черных «молотовских» кожаных кресел, в которых можно было утонуть.
Страна победившего социализма успешно провела коллективизацию сельского хозяйства, первые две индустриальные пятилетки были выполнены досрочно. Ширилось стахановское движение, рабочий класс – класс-гегемон – был полон энтузиазма и веры в светлое будущее. Молодежь увлекалась физкультурой, и многочисленные парады демонстрировали крепкие, ловкие и здоровые тела зодчих победившего социализма. Впрочем, хотя страна эта занимала только шестую часть суши, но задора и веры в окончательную и бесповоротную победу самого справедливого мироустройства хватило бы на два земных шара.
Удивительные рекорды первых пятилеток становились нормой. Металлургические гиганты, шахты-рекордсмены, великие каналы, соединяющие в единую сеть моря и океаны, крупнейшие в мире заводы – тракторные, машиностроительные, химические… Газеты не успевали оповещать население о начале новых строек и досрочном окончании начатых еще недавно. Могло ли все это происходить, если бы новый строй не отвечал надеждам и чаяниям людей, если бы не был он самым справедливым и верным? А кому не нравилась наступавшая действительность – уж извините, с теми не церемонились. Где пряник сладок, там и кнут крепок. Врагов хватало и вокруг осажденной крепости, и в гарнизоне. Чем большей силой наливались стальные мышцы социалистической Родины – тем острее становилась классовая борьба. Верность этих сталинских слов Пронин и сотрудники его отдела каждый день подтверждали на собственном опыте.
А как раздалась ввысь и вширь Москва – столица первого в мире государства рабочих и крестьян! Как изменился ее облик, внутренний и внешний! Старая купеческая Москва с кривыми переулками и двухэтажными домами вдруг превратилась в Москву Новую – город величественных правительственных зданий, солидных торговых, научных и учебных учреждений, многоэтажек новых районов, широких проспектов и просторных площадей, парков отдыха, стадионов и кинотеатров… Настоящей красавицей становилась Москва, справившись с предреволюционным безвременьем и послереволюционной разрухой.
К величавым подъездам правительственных учреждений, тихо шурша шинами, подъезжали черные блестящие автомобили. Величественные люди с достоинством шагали по мраморным лестницам, дубовым паркетам коридоров и входили в просторные кабинеты. Из кабинета в кабинет бегали расторопные курьеры и секретари, передавая важнейшие государственные решения. В кабинетах, обставленных тяжелой мебелью, на громадных столах стояло множество телефонов. И один из них напрямую соединял большинство подобных кабинетов с небольшой комнатой в Московском Кремле. Комнатой Хозяина. Скромной, как сам вождь всего прогрессивного человечества.
А в старых московских дворах, на Арбате и Сретенке, звучала легкомысленная привозная музыка, которую выносили на улицу вместе с патефоном в эти теплые утренние часы ранней осени… Люди переговаривались друг с другом через открытые настежь окна, мамаши следили за играющими во дворах детьми, а бабушки – за внуками. Подростки разливистым свистом вызывали своих друзей и подруг на улицу. А вечерами сообща справлялись во дворах дни рожденья, свадьбы и рождения детей. И снова звучала патефонная музыка, кружились пары… Танцы коммунального братства прерывались только грозными хоровыми песнопениями, которые транслировало радио. Будущий краснознаменный хор пел о бдительности. И, глядя на спокойное, доверчивое течение жизни московских дворов, думалось, что бдительность отнюдь не излишняя мера, чтобы сохранить мирную жизнь москвичей.
