Фёдор проснулся внезапно. Ни звука, ни света – только темнота, плотная, вязкая, с привкусом железа во рту. Часы на тумбочке показывали 02:17. Он не помнил, снился ли ему сон, но сердце билось быстро, как у загнанного зверя. В комнате было душно, и казалось, воздух стоял, как в могиле.
Он перевернулся на бок – и в этот момент услышал.
Не скрип, не шаг. А скорее… присутствие. Тихое, настойчивое, будто кто-то стоял в углу и смотрел.
Фёдор замер.
Сквозь полумрак он разглядел – там действительно кто-то был.
Высокая фигура стояла у окна, прямо напротив кровати. Лунный свет обрисовывал силуэт: пальто, вытянутое лицо, голова чуть наклонена, как будто тот внимательно изучал Фёдора.
– Снова ты? – выдавил он, голосом хриплым от страха.
Фигура не двинулась с места. Но тишина в комнате сгустилась, и в ней вдруг будто зазвучал шёпот, тонкий, как паутина:
– Ты помнишь, Фёдор…
– Уходи, пожалуйста ! Мне все это снова кажется…
– Почему ты не остановился?
У Фёдора затряслись руки. Он прижался к спинке кровати, будто мог в неё вжаться и исчезнуть. Его дыхание стало прерывистым.
– Это был несчастный случай… Я… я не хотел…
Фигура продолжала стоять молча.
Затем – один шаг вперёд.
Он зажмурился – и когда открыл глаза, фигура исчезла. Только в воздухе остался слабый запах сырой земли и бензина.
Фёдор не сомкнул глаз до самого рассвета.
Глава 2. Воспоминание
Фёдору с утра было нехорошо. В теле поселилась странная ломота, а внутри – тревога, будто кто-то наблюдал за ним даже в солнечный день. Давняя рана, что осталась после старой аварии, – заныла неожиданно остро.
Фёдор хотел бы списать это на свою вину и угрызения совести, но видения были слишком живыми, слишком реальными. Тень появлялась несколько раз летом, – именно в то время случилась роковая авария.
В дверь постучали.
Фёдор с трудом поднялся – ноги ватные, голова гудит. Осторожно, придерживаясь за косяки, он добрался до двери и приоткрыл её.
– Фёдор Ильич, здравствуйте. Как сегодня ваше самочувствие? – на пороге стояла Зина, фельдшер. Всегда подтянутая, аккуратная, с лёгкой улыбкой, за которой скрывалась стальная решимость.
Он кивнул, но не сразу ответил. Словно что-то мешало говорить.
– Неважно… – наконец выдавил он. – Кости крутит… и голова не своя. Словно с болот что-то тянет.
Зина чуть нахмурилась, но привычно выпрямилась.
– Давление, скорее всего. Перепад температуры, влажность … Пойдём, я посмотрю. Хоть и упрямый вы, Фёдор Ильич, а здоровье запускать не стоит.
Она вошла без приглашения – как обычно.
– Нет, нет, это не давление… – Фёдор помотал головой, закашлялся. – Сегодня ночью… я снова видел его. Мужчину.
Он смотрел на Зину широко раскрытыми глазами. Взгляд усталый, измученный, но в нём была та живая, острая тревога, которую не спутать с бредом.
Зина вздохнула и, опустив сумку, села на край табурета.
– Фёдор Ильич, ну что же вы… – мягко, но твёрдо произнесла она. – Опять себя накручиваете. Вы же сами знаете – после той аварии у вас осталась травма. Это посттравматическое расстройство. Врачи же говорили. Тени, видения… это всё оттуда.
– Это не тень, Зин. Он стоит. Смотрит. Я видел… Там… будто что-то было, – Фёдор вцепился в подлокотник, пальцы побелели. – Он как живой. Только глаз у него нет…
Зина взяла его за запястье, щупая пульс. Лицо по-прежнему спокойное, голос ровный, но в глазах – усталость. Она слышала эту историю не в первый раз. И каждый раз она звучала чуть иначе, но с той же пугающей убеждённостью.
– Вам нужно отдохнуть, – сказала она, стараясь не глядеть ему в глаза. – Попейте пустырник, поспите. Хватит думать о призраках. Это всего лишь ваше прошлое, Фёдор Ильич. Оно не может причинить вам вреда. Понимаете?
Фёдор ничего не ответил. Просто тихо кивнул.
