Ржавый рыболовный траулер поднимался на гребни высоких волн, срывался и бился перелатанным дном о воду, едва выдерживая гнев северного моря. Брюхатые тучи гулко рокотали, и в глубине их войлочного чрева то тут, то там вспыхивали молнии, очерчивая кучевые метастазы.
– Какой день болтаемся, а рыбы с гулькин нос! Может, ты невезучий, а? Есть такие типы, с которыми в море вообще лучше не соваться. Слышь, Граммофон?
Игнат повернулся и встретил жесткий взгляд Кожара: грозно сведенные мохнатые брови упирались в переносицу, обветренное лицо рассекали глубокие морщины, буйные седые кудри выбивались из-под вязаной шапки, растрепанная борода паклей топорщилась во все стороны. Пятидесятилетний промысловик стоял за штурвалом и сверлил Игната мазутно-черными глазами.
– Дядь Андрей, он слышит. Не глухой. – Веня, большеглазый, как лемур (вымерли 425 лет назад) и улыбчивый, как ребенок, снимал на видеокамеру хозяина траулера, уверенно лавирующего средь бушующих волн.
– А ты не лезь в разговор, Окуляр, когда не спрашивают, – сказал Кожар. – Если б мои парни не слегли с этой новой заразой, ноги бы вашей не было на моем судне. От таких салаг, как вы, одни неприятности.
– Да не переживайте, дядь Андрей! Мы хоть и новички, но работать умеем. Без улова не вернемся!
– Если вообще вернемся. Такая хрень сама собой не рассосется. – Кожар кивнул на клокочущее небо.
Траулер взмыл под тучи, на мгновение замер и рухнул, жестко ударившись о воду. Ветровые стекла задребезжали, приборная панель лязгнула, на пол посыпались навигационные карты, журналы, карандаши и прочая мелочовка. Игнат упал и машинально схватился за горло – небольшая шайба с динамиком, заменяющая ему голос, была на месте: держалась на тонком ремне, опоясывающем шею. Он облегченно выдохнул.
– Мать твою! Чуть камеру не убил! – Веня, вцепившись в поручень, осматривал древнюю цифровую видеокамеру.
– Зачем ты это снимаешь? – спросил Кожар.
– Для истории. Вот посмотрят мой фильм… лет через двести! И узнают, что жил когда-то такой Вениамин Ястин.
– Пустая трата времени! Через двести лет некому будет твои фильмы смотреть.
– Я не верю в конец цивилизации.
– А я не верю в человечество!
В рубку, притормаживая по накренившемуся полу, вбежал долговязый юноша. Он скинул с головы капюшон и, по-кроличьи дергая носом, закричал:
– Па-а, остров! Справа по борту!
– Ну хоть одна хорошая новость. – Кожар мягко улыбнулся сыну. – Здесь и переждем.
Веня взял с приборной панели бинокль, посмотрел в него и сказал:
– Там же нет ничего!
– А ты что хотел? Харчевню с девками? – рассмеялся Кожар. – В шторм любая суша лучше моря.
Игнат забрал у Вени бинокль и вгляделся в бурлящий горизонт. Там за ревущей стихией маячил неподвижный клочок земли, ощерившийся аспидными скалами. Недалеко от берега злые волны, точно голодные псы, облизывали проржавевшие кости затонувшего судна.
***
Рыбаки высадились на берег. Справа широкий вулканический пляж сужался: скалы подходили близко к воде, оставляя небольшой проход на другую сторону острова. Слева отвесный утес врезался в холодное кипящее море.
– Нужно найти укрытие! – Кожар тяжелым напористым шагом пошел направо. Остальные последовали за ним.
После нескольких суток в открытом море Игната качало, земля неприятно врезалась в стопы, и казалось, вот-вот уйдет из-под ног. Ветер то толкал в спину, то бил в грудь: срывал капюшон и швырял соленые брызги в лицо. Рядом, не опуская камеры, суетился Веня, снимал остроконечные утесы и гудящие расщелины; черный песок с каймой морской пены; гремящие, точно кузнечный цех, грозовые тучи; море, вскидывающее в гневе темные волны-руки; и бредущих сквозь яростные порывы Кожара, Гарика и Игната.
