Я хочу посвятить эту мрачную историю
своему любимому Тюльпану.
Спасибо тебе за помощь, твои знания и любовь.
Стоя посреди бури и ненависти, несправедливости и бессилия, хочется остановиться на одно мгновение и убежать. Бежать в глубокий, самый тёмный, тёмный лес, нетронутый алчным человеком. Этот лес огромен, и он принимает в свои ветвистые объятия и укрывает от всех невзгод. Иногда солнце танцует среди сосен и елей, греет кожу нежными, точно крыло бражника, поцелуями. Мох стелется под босые ноги мягким ковром, и грех не почувствовать себя принцессой, пусть и совсем ненадолго. И хочется бежать, бежать, бежать по нему далеко, затеряться между деревьев, чтобы больше никогда и никто не нашёл. Мох в тёмном лесу такой мягкий, что если лечь в него, то можно провалиться в свежесть лесного облака, окутывающего твоё изнеможденное жизнью тело.
И ты ложишься в него и засыпаешь, потому что нет больше сил, как нет страха и тревог. Только древний тёмный лес где-то высоко вверху под тёплым ласковым солнцем, только мох-перина и маленькие белые цветы, оплетающие твои хрупкие кости.
Глава 1. Свет, краски и монстры.
Знакомые и когда-то родные улицы уже не казались виденной хоть когда-нибудь местностью. Это чувство было сравнимо со сном: ощущение, что все казалось таким маленьким и незначительным, что невольно можно усомниться в реальности происходящего. Как будто бы где-то глубоко внутри пропал всякий интерес к этому месту, или же, возможно, чувствуется рост собственной личности по сравнению с давними воспоминаниями. В воспоминаниях эти места отложились такими красочными, большими и значимыми, что сейчас вполне можно было разочароваться в увиденном.
Карета мерно покачивалась под стук копыт по каменной дороге. Девушка чуть прикрыла глаза, глядя прямо на солнце, укрывшееся от студеного ветра пуховым тонким облаком. Из-за горизонта плыли фиолетовые грозовые тучи, гонимые потоками ветра, приносящего на своих крыльях приятную влажную свежесть и темноту. Можно было расценить это как дурной знак, ведь еще издали казалось, будто улицы залиты ярким светом и солнцем, стремительно тонущими в надвигающейся тени. Однако стоило карете с пассажирами въехать на выложенный разноцветным камнем мосток – налетел ветер, а солнце скрылось за облаками вовсе. Девушка поежилась, ощутив странное чувство нарастающей тревоги, свернувшееся у нее где-то в груди. Вдали слышались колокола.
Она уже увидела краешек бесконечного Зеленого моря, омывающего эти берега все ее детство, который тут же скрылся за кронами сосен. Вероятно, именно трепет от скорой встречи с любимым морем заставил ее улыбнуться сейчас.
– Элис?
Ее руку мягко тронули чьи-то холодные пальцы. Она, наконец, оторвалась от окна и обернулась. На нее пристально смотрели два изумрудных глаза, светловолосый обладатель которых выглядел обеспокоенным. Под его глаза залегли темные круги, а осунувшееся лицо было нездорового бледного цвета. Он был одет в синие и голудые одежды.
– Все хорошо?
– Да… да, вполне. – С неловкой улыбкой и без уверенности в голосе ответила она. – Погода испортилась, только и всего. – Как будто извиняясь, тихо добавила Элис, кивнув куда-то за окно. Туда, где все ближе и больше становилось море.
– Ты же любишь дождь. С каких пор тебя расстраивает приближающаяся гроза? – Смеется он. – Вот меня и правда несколько беспокоит то, что я могу неслабо так промокнуть, – добавил он, с опаской подавшись вперед, глядя на небо и зачем-то поспешно сунув руку в карман, стараясь нащупать что-то, по всей видимости, важное.
– Да уж, Ливиан, позаботься о том, чтобы никто не обнаружил, что ты становишься рыбой, когда намокаешь. – Прыснула Элис, наблюдая, как парень выуживает из кармана кольцо с крупным сапфиром, оглаживая ободок, точно величайшее сокровище, и надевает его на указательный палец.
