Тишина под полом
Я не сразу заметил её. Это была не тишина как таковая – нет, скорее отсутствие чего-то привычного. Сначала мне казалось, что я просто устаю, что шум города, обычно просачивающийся сквозь окна даже на четвёртом этаже, стал каким-то странным: не стихающим, а будто приглушённым, как если бы весь мир завернули в вату. Но потом, ночью, когда я остался один, эта тишина начала расползаться по квартире, вползать под мебель, растекаться вдоль плинтусов, как вода в микротрещины старого паркета.
Я жил один, и это устраивало меня. Жилище было съёмное, не новое, но ухоженное, с тёплыми деревянными полами и глубокими окнами. Я работал удалённо, и больше всего в этой квартире мне нравился пол. Он был живым. Иногда скрипел, как будто напоминал о себе, иногда едва ощутимо отзывался, когда я проходил мимо. Эта деревянная плоть под ногами будто запоминала мои шаги, и в этом была какая-то интимная, тихая связь. По крайней мере, я считал это так до тех пор, пока пол не начал меняться.
Скрип сменился глухими щелчками, короткими, как сдавленные вдохи. Сначала я подумал о грызунах, даже вызывал службу. Они ничего не нашли. Принесли какие-то пластиковые ловушки, расставили, ушли. Через неделю я выбросил их – пустые. Но звуки остались. Не постоянные. Они приходили ночью, ближе к четырём. Не скрежет, не шаги – именно звук, будто кто-то с силой вдавливал пальцы в дерево снизу вверх, будто проверял его на прочность. Эти толчки были как пульсация. Иногда мне казалось, что под полом есть нечто живое, только не слишком большое. Что-то, что может двигаться, но предпочитает ждать.
Я стал проводить ночи на кухне, ближе к кафельному полу. Читал, пил кофе, слушал тишину, которая уже не казалась мне просто отсутствием звука – она начала жить. В этой тишине что-то шевелилось, не громко, но достаточно настойчиво, чтобы я перестал её игнорировать. Она была плотной, вязкой, как воздух перед грозой, как ткань, натянутая слишком сильно, вот-вот лопнет. Она исходила из-под пола спальни, из-под тонкой деревянной доски, слегка прогибающейся, если на неё наступить. Я проверил: там не было люка, ничего. Просто доска, как все остальные. Только она почему-то отдавала ощущением… затаённости. Как будто именно под ней эта тишина была особенно глубокой.
Однажды ночью я встал, не включая свет, и лёг на пол, прижав ухо к доске. И впервые услышал не звук, а дыхание. Не человеческое – медленное, как движение воздуха в туннеле, с редкими всплесками силы, будто кто-то затаился в глубине и ждал, пока я услышу. И я услышал. Я лежал и слушал эту тишину, полную дыхания, и она была уже не подо мной – она была во мне. Я не знаю, сколько прошло времени. Утром я проснулся прямо там, на полу. Сухость во рту, затёкшие конечности, лёгкий след занозы на шее.
После этого я начал двигать мебель. В спальне не осталось ничего – ни кровати, ни шкафа. Я вынес всё в гостиную. Я освободил пол, особенно ту самую доску. Мне нужно было видеть, как она себя ведёт, слышать, не мешая. Я оставил там только старый матрас. Спал, если можно так назвать эти тревожные, туманные состояния. Всё чаще я просыпался от ощущения, что пол подо мной дышит в такт моим лёгким. Что тишина будто бы всасывает меня внутрь.
Я начал замечать перемены. Звук шагов перестал быть моим. В спальне я слышал, как кто-то ходит по полу, осторожно, нерешительно, с паузами. Я не вставал. Просто лежал и слушал. В какой-то момент мне показалось, что шаги вовсе не исходят из квартиры. Они – подо мной. Не снизу, с этажа ниже, а прямо под полом, между перекрытиями, как будто кто-то нашёл там щель, втиснулся в неё и теперь учится ходить, повторяя мои движения.
