Если человек никак не хочет поверить в
ваш гуманизм,
то можно попробовать пытки
Неизвестность — самая мучительная из
всех пыток.
Альфред де Мюссе
Есть такая китайская пытка. Человека
закапывали в землю. Он не мог пошевелить даже кончиком пальца ноги.
А над головой подвешивали чайник, из которого на голову капала
всего одна капля воды. Пишут, что под конец дня осужденный готов
был признаться в чем угодно. Даже в убийстве собственной бабушки,
которая уже годков как двадцать назад померла от старости. Моими
каплями были минуты, мучительно медленно сменяющиеся на электронном
табло часов.
Кап, кап, кап. Я готова взять на себя
все грехи Земного союза. Только выпустите меня отсюда!
Десять суток. Одна. В запертой каюте.
На непонятном звездолете, лечу неизвестно куда.
Я уже вспомнила все мельчайшие
подробности своей короткой жизни. Перепробовала все способы отсюда
выбраться. Прошла все стадии ракового больного, от отрицания к
смирению. Я готова к своей участи, и приму ее без слез. Только
дайте мне отсюда выйти. Даже приговоренному к смерти зачитывают
приговор. Я больше так не могу!
Смирение – путь к совершенствованию
души, так говорила моя бабуля. И я старалась найти свои плюсы в
моем плачевном положении. Во всяком случае, меня не морят голодом.
Хотя разобраться с интерфейсом, в котором все иконки подписаны на
незнакомом языке, было довольно сложно. Зато, многочасовое
использование метода тыка, не дало мне удариться в панику в первые
сутки на корабле. Три раза в день я ем жуткую фиолетовую жижу.
Ничего другого отдаленно похожего на нормальную еду мне от гадской
инопланетной электроники добиться не удалось.
Совмещенный санузел я тоже нашла,
только уже методом щупа. Когда лихорадочно простукивала стены моей
камеры. А что было делать? Меня заперли, на вопли и ножной стук в
двери ноль реакций. Вот я и стала искать выход самостоятельно.
Молча, и, к сожалению, безрезультатно.
В комнате гигиены все стандартно:
унитаз, душ и сушилка. В душе я стирала одежду, натягивала на себя
мокрые тряпки, и в таком виде сушилась. Кожа моя стала похожа на
пожухлую бумагу. Чесалась ужасно.
В остальном всё. Зверушке в клетке
больше ничего не требуется. Кормушка и лоток есть. Будь довольна.
Мне оставалось только отжиматься, сидеть в позе лотоса и думать:
что в моей небогатой на события биографии могло привести к столь
удручающей концовке?
— Я в детстве в индейцев любил
играть!
— Конечно, что там в вашей резервации
ещё делать...
Я родилась на Земле. Нежеланный
ребенок. Еще до моего рождения, мама, едва достигнув
совершеннолетия, укатила на первом попавшемся круизном звездолете в
поисках лучшей жизни. Доля официантки показалась ей гораздо лучше,
чем перспектива корпеть над знаниями в занюханном колледже.
Вернулась она довольно быстро. С животом и первыми разочарованиями.
Когда мне исполнился год, она вновь отправилась на бескрайние
просторы космоса в поисках счастья. Искала она долго. Двенадцать
лет.
Пока моя блудная мамаша играла в
Марко Поло, я жила с бабушкой. Замечательно должна я вам сказать
жила. Бабуля работала архивариусом в Центральном архиве
Транснационального университета истории и искусств Земли. И была
большая поклонница эпохи Упадка Земли (официально считаются 19-23
века нашей эры). Если честно, эта ветхая древность не интересовала
никого кроме бабушки, ну, и меня за компанию. Трудно не
проникнуться раритетами с учетом того, что среди них прошло всё мое
детство. Так, что я, как любознательный чебурашка читала старинные
рукописи, пролистывала биографии, просматривала старинные
фильмотеки, изучала репродукции. Как ни странно, мне нравилось. Это
была моя маленькая тайна, то о чем я не рассказывала своим
подругам, чтоб не решили, что я совсем чебурахнулась. Детская игра,
в которой я была то разведчица времен мировых войн, то подружка
смешного шпиона Джеймса Бонда.
