Настроение на нуле. Я должна была
провести выходные у Лизы, своей лучшей подруги, но так сложились
обстоятельства, что я сломя голову несусь обратно домой. Девичьи
посиделки закончились ссорой. Когда я решила поплакаться подруге в
жилетку, Лиза заявила мне, что я живу на всем готовеньком и мне не
на что жаловаться. От услышанного от Лизы я в шоке. Никогда не
думала, что моя лучшая подруга, окажется такой завистливой
себялюбивой лицемеркой. Она считает мою жизнь идеальной. Да, у меня
все есть: я красива, молода и богата. У меня любящий муж, и нас с
Никитой связывают глубокие чувства. Но разве я виновата в том, что
он полюбил меня, а я его? И в том, что он более чем обеспечен я
тоже не виновата.
Но и в моей жизни не все так гладко.
Мы с Никитой мечтаем о ребенке с того самого дня, как поженились,
но уже почти пять лет у нас ничего не получается. Конечно, впереди
еще много времени. Мне всего двадцать четыре, а мужу двадцать
восемь. У нас еще все впереди, и я уверена, что скоро появится и
долгожданный малыш. Однако… Однако мне тоже тяжело. Каждый месяц я
с замиранием сердца жду тех дней, когда должен начаться мой цикл. Я
жду задержки, чтобы наконец—то запрыгать от счастья. Но каждый
месяц мой организм срабатывает как часы — день в день. Никита не
показывает своего недовольства, но я вижу, как он разочаровывается,
а в глазах плещет отчаяние.
Он хочет ребенка. Хочу его и я.
Именно об этом я пыталась рассказать Лизе, которую всегда считала
чуть ли не сестрой. А она кинула мне в лицо:
— Ты зажралась. Тебе грех
жаловаться.
От подруги я уехала. Какой
провальный выходной. Но в этом есть и свои плюсы. Я смогу провести
всю субботу и воскресенье одна. Никита в командировке и вернется
только в понедельник утром.
Такси останавливается у ворот нашего
особняка. Я расплачиваюсь с водителем, вхожу в небольшую дверь
рядом с автоматическими воротами и иду к дому.
Входная дверь почему—то не заперта.
Но я ее закрывала! Я не могла забыть! Неужели в особняк пробрались
грабители? Но почему тогда сигнализация не сработала? Чувствую, как
тело пробивает озноб страха.
Я толкаю дверь и оказываюсь в
просторном холле. Первое, что бросается мне в глаза, — это две
красных туфли на длиннющей шпильке. Одна стоит на кофейном столике,
другая лежит на первой ступеньке лестницы. Что это? Откуда здесь
эти туфли? Я никогда не ношу ничего такого.
Дальше мой взгляд натыкается на
повешенный на перила серый галстук. Это галстук Никиты. Я подарила
его мужу недели две назад, когда ходила по магазинам и, увидев его,
решила, что он отлично подойдет к глазам Никиты. Почему галстук
здесь? Вроде бы утром Никита уехал именно в нем. Может, заезжал
переодеться?
Я медленно на негнущихся ногах
поднимаюсь по лестнице. На самой верхней ступеньке валяется
какая—то красная тряпка. Я механически наклоняюсь и поднимаю ее
двумя пальцами — короткое шелковое платье с большим вырезом. Не
мое. Я не нашу такой вульгарщины! Что тут происходит?
Ответ приходит из глубины коридора,
оттуда, где расположена наша с Никитой спальня. Там кто—то стонет и
кричит, и у меня не остается сомнений, почему люди за дверью издают
такие звуки. Боже, неужели кто—то из охранников мужа привел в нашу
спальню любовницу или, не дай бог, проститутку? Я в бешенстве.
Стоит хозяевам отлучится на пару дней, и из дома устраивают притон!
Я с силой распахиваю дверь, и она громко бьет о стену. Я замираю на
пороге, не веря своим глазам.
Стоны затихают. И две пары глаз
удивленно смотрят на меня.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает
Никита.
Он отталкивает в сторону женщину,
которая до сих пор восседает на нем верхом. Она тут же прикрывает
огромную грудь простыней. Моей простыней! Нашей!
