Под главный храмом молодого города, расположенного на северо-западе Аргонии, скрывался огромный круглый зал. Массивные аквамариновые колонны поддерживали мрачный свод. По всему периметру зала на высоких канделябрах покоились небольшие метеоритные куски, наполненные магией. В обществе светлых эльфов эти камни назывались велкиндскими, что на языке альдмерис означало «дитя неба», ибо создавались они из частиц самого Этериуса, падающего в Нирн в виде метеоритного стекла. Их часто использовали как светильники. Но в большинстве случаев для чародеев они были качестве источника магии.
В тусклом сине-зеленом свете в центре зала на высоком помосте расположился огромный круглый стол из нефрита. Вся его поверхность была покрыта письменами на древнем языке, по легенде принадлежавшему самим Эльнофей. Считалось, что на этом языке меры разговаривали на легендарном Альдмерисе – давно потеряной родине всех эльфов.
Восемь стульев в высокими спинками, возвышающимися на два метра над головами сидящих, стояли вокруг нефритового стола на равном расстояние. Восемь высокородных меров из числа светлых эльфов занимали места за столом. С началом каждого месяца все восемь собирались в этом зале, чтобы обсудить стратегии, задаться новыми вопросами и на месяц уйти в раздумье.
– Я считаю, что на наращивание военной силы мы потратим сотни лет, – громко произнес Энвандор Кристальный Шаг. Отбросив все мирские эмоции, он каждую ситуацию рассматривал с позиции холодной логики. Он также не боялся открыто выступать против верховной жрицы Аури-Эля – Калиндил Зовущей Утро, которая неформально являлась главой этого совета.
– Я не согласен с этим утверждением – возразил однорукий мер в черном доспехе. Его левая половина лица отсутствовала, срезанная противником еще во времена Зачистки Венделбека. Это был Аниэн Сломанный Остролист. Как военный радикал, он не приемлил иных методов, кроме как открытые военные конфликты. За эту своеобразную черту Энвандор считал его глупым фанатиком. – Только в открытом бою мы поставим жирную точку в нашем споре с гнусными и трусливыми даэдропоклонниками!
– И как же ты собрался это сделать? Может вырежем кукол из дерева или позовем недов с севера? – усмехнулся молодой мер с хищным лицом и янтарными глазами. Он являлся мастером проповеди, а слово было его оружием – Ваэн Оперённый Словами. – Но, полагаю, у Магистра Тонкой Воли есть куда более изящное решение.
Калиндил – пожилая женщина с бледно-молочной кожей и в золотой робе – не вмешивалась в разговор, а лишь переводила холодный взгляд с одного оратора на другого. Она всей душой верила в святость пророчеств, особенно тех, что имели хоть какое-то отношение к Аури-Элю. Но сейчас она предпочитала быть простым слушателем. После последних слов молодого, по меркам светлых эльфов, мера она пристально посмотрела на Энвандора. Она его недолюбливала за его излишнюю рациональность, но он был необходим ей.
– Я предлагаю внедрить агента и развалить общество салиачи, – громко произнес Энвандор Кристальный Шаг. – Лучшим вариантов будет натравить рабов на своих же хозяев, но для этого необходимо создать подходящую почву, чтобы семена восстания проросли.
– После восстания людям будет дарована свобода? – поинтересовалась Лаэлинна Плачущая Огонь. Во время Нарфинсельского раскола ее же соотечественники, поклоняющиеся даэдра, подвергали ее многочисленным пыткам наравне с обыкновенными рабами. Эти события дали трещину в ее душе. После освобождения она посвятила себя служению аэдра, покровительствующего людям. Самого низкого в пантеоне светлых эльфов. Каждый из участников совета презирал Лаэлинну или считал ее величайшим позором айлейдов. Лишь Ваэн видел в ней удобный инструмент. Калиндил же приняла ее в состав совета, чтобы по реакции Плачущей Огонь определять путь, которым не следует идти.
