Кран тёк. Вода буквально барабанила по фаянсу раковины и мозгу —
тру-си-ха, тру-си-ха... Капли не врут — это я понимала. Как и то,
что прятаться в туалете — абсурд. Надо уже решиться и выходить во
враждебный внетуалетный мир.
— Давай же, — подбодрила я себя. — Не будь тряпкой. Иди, и
покажи кто в доме хозяин.
Прислушалась — из комнаты доносились крики. Поежилась. А может,
не надо? Тут посижу. Хорошо тут. Уютно. Правда, унитаз — не кресло,
попа устала, но я вроде бы уже привыкла. Капли вот только…
обвиняют. Решившись, я рывком встала. Открыла надоевший кран — надо
уже пожаловаться, пусть починят — умылась холодной водой.
Понаслаждалась одиночеством ещё минуточку и вышла в среду
агрессоров.
Теперь следует сказать — я работаю воспитательницей в детском
садике. Внезапно оказалось, что дети, которых мне привели пять лет
назад милыми карапузами, выросли и слушать меня не желают. Хотя с
чего бы им слушаться? Никто до них этого не делал. Когда чувствую,
что скоро разревусь, я прячусь от них в туалете. Наша нянечка —
пенсионерка теть Люда — осуждающе качает головой и идёт наводить
порядок. Вот её дети слушают.
— Уничтожу! — крикнул Коля Северцев.
Я вздрогнула и вжала голову в плечи. К счастью, это адресовалось
не мне, и даже не другим детям — Коля уничтожал плюшевого медведя.
Колю я боялась больше всех остальных детей вместе взятых. Втайне
лелеяла мечты, что однажды решусь и отшлепаю его, но моим мечтам не
суждено сбыться — Уголовный кодекс, заведующая садиком и мамино
воспитание не позволят.
Моя мама свято верила в превосходство мужчин. Степку — моего
старшего брата — поощряли на подвиги и приговаривали «ты должен
вырасти настоящим мужчиной», а меня гладили по голове и говорили
«хорошая девочка». Комплекс хорошей девочки просто вбился мне в
голову и отказывался выбиваться обратно. Поверьте, быть хорошей
девочкой плохо. Очень плохо. Никогда не будьте хорошими.
— Так! — крикнула я как можно громче. — Девочки — в одну
шеренгу, мальчики — в другую! По очереди идём умываться и писать!
Девочки первые!
Слушались они меня неохотно. Мальчишки подрались. Я с тоской
смотрела по сторонам, но теть Люда ушла по своим — нянечкиным —
делам. Придётся самой.
— Пожалуйста, — попросила я драчунов, — не надо. Моя смена через
час заканчивается, отпустите меня с миром!
— Он первый начал!
Я поняла — сейчас они подерутся снова, и как с ними совладать —
не знала. И в туалете больше не спрячешься — нянечки нет. А без
присмотра они и вовсе всю группу разнесут.
— Знаете, что? — нашла выход я. — Если сейчас не будете драться
и поможете мне организовать поход в туалет, то я вам в тихий час
телефон дам поиграть. Обоим. По очереди. Договорились? Играть
будете до тех пор, пока Юля Павловна не придёт.
— Клянешься?
Я поклялась. А куда деваться? Мальчишки развели бурную
деятельность — вскоре все были в пижамах, умытые, с пустыми
мочевыми пузырями. Нужно взять метод с телефоном на вооружение —
очень действенный. Спали дети неохотно — большие же. Но большая
часть к концу тихого часа уставала бороться со скукой и засыпала.
Наступало блаженное время тишины. А так же — пересменка. Я домой
пойду, дальше пусть страдает Юлька.
Телефон зазвонил, когда дети уже укладывались. Юлька. Мне очень
не нравился факт, что она звонит перед концом моей смены. Если
повезёт, то она просто спросит, есть ли у нас чай, а то она как раз
проходит мимо магазина… Не повезло.
— Прости меня, — сказала она, сходу разрушая все мои мечты
попасть домой. — У меня муж заболел. Сильно. Ну ты же понимаешь —
мужики в этом плане хуже детей.
Нет, не понимала — я замужем не была. Жила с Алешкой почти год,
но то не считается, заболеть он не успел ни разу. И вообще, её мужу
тридцать два. Он что, один поболеть не может? И очень хотела
сбросить звонок и не слушать больше, что там Юля говорит, но я же
хорошая девочка. Разговор придётся продолжить.
