ISBN 978-5-600-01775-7
Свой путь должна пройти
душа.
И каждого, в свой час и
срок,
Судьба направит, не
спеша,
На перекресток трех
дорог.
Не сознавая, что творит,
Всего на миг замрет
душа,
Окинет взглядом бренный
мир
И сделает тот самый шаг…
Часть 1
Глава 1
-А он что?
-А он как за дуру меня держит!
Начал опять эту «песню», типа, «бла-бла-бла, люблю тебя одну, это
все злые языки, ничего небыло…». Ну я ему такая и говорю…
Фонари отражались в зеркале мокрого
асфальта ночной дороги, бегущей навстречу автомобилю. Они сливались
в отражении в сплошную желтую линию и создавалось ощущение, что
машина несется по взлетной полосе аэродрома. «Вот бы и вправду
взлететь сейчас, как на самолете, и улететь туда, где тепло и
пахнет морем…»- думала Кася, легко входя в очередной поворот на
загородном шоссе и продолжая машинально прислушиваться к монологу
подруги по громкой связи. Благо, София ( кстати, никаких сокращений
в своем имени она не терпела!) не нуждалась в активном участии
своей подруги в этом разговоре- ее голос тек ровным журчанием, не
перебивая нестройный строй мыслей Каси, в подробностях передавая
очередной тяжелый скандал и расставание с ее молодым и очень
темпераментным любовником. К слову сказать, такие «тяжелые» моменты
случались в их совместной жизни весьма и весьма регулярно и
развивались по вполне определенному сценарию, являя собой
классический образец законченного произведения- завязку ( чаще
всего она происходила «внезапно и неожиданно», путем
систематического просматривания мобильного телефона своего мужчины
и обнаружения таким образом очередной пассии любимого). Далее шел
пик сюжета (ибо, обнаружив наличие другой женщины в их жизни, София
не могла стерпеть подобное предательство и устраивала жуткие сцены,
сопровождаемые, зачастую, насилием и рукоприкладством с ее стороны,
что при росте Софии в сто пятьдесят четыре сантиметра и поистине
канареечном весе выглядело, скорее, как попытки божьей коровки
затоптать неудачно упавшего слона). И, соответственно, катарсис (
потому что каждый раз София великодушно прощала своего любимого и
свято верила, что больше такого не повторится). От Каси,
собственно, требовалось время от времени подавать голос,
глубокомысленно хмыкать и поддакивать стенаниям подруги. Чем она и
занималась, сосредоточенно ведя свою машину по поливаемой дождем
трассе.
Лето в этом году выдалось просто
отвратительным- дожди шли каждый день и изменения погоды означали
только смену мелкой противной мороси на проливной ливень с порывами
штормового ветра. Холодные промозглые дни сменялись не менее
холодными и промозглыми вечерами, перелистывая на календаре летние
месяцы. Конец августа не принес никаких неожиданностей в этой
бесконечной череде мокрых дней- было все также противно и холодно.
Поневоле хотелось произнести: «ладно, с этим летом все понятно-
давайте уже сюда вашу осень». Легкая депрессия и пасмурное
настроение стало постоянным спутником большинства горожан на этот
сезон. И Кася не была исключением. А так и не распакованные до
сегодняшнего дня новые босоножки на сногсшибательном каблуке и
бесконечные свитера в ежедневном гардеробе не добавляли оптимизма и
легкости ее и без того не самому легкому характеру. В дополнение ко
всему, Марк уже месяц как пропадал в турне со своим симфоническим
оркестром и его редкие звонки также не приносили приятных эмоций-
Марк привычно жаловался на ужасные условия размещения, на
непонимание его таланта руководством, на «наглый тромбон» ну и еще
на целый список деталей, не достойных его высокого таланта и нежной
душевной организации. Откровенно говоря, последние полгода Кася уже
не единожды собиралась прекратить эти нездоровые отношения, в
которых она все меньше ощущала себя любимой женщиной и все больше
суррогатом мамочки, вынужденной постоянно выслушивать бесконечные
жалобы, утирать слезы и дуть на ушибленные коленки (образно
выражаясь). Ситуацию усугубляли также регулярные звонки настоящей
мамочки Марка, которая была свято убеждена в гениальности своего
подросшего, но не вылетевшего из под родительского крыла чада. Кася
же, в ее понимании, конечно, была не достойна даже вытирать пыль с
ботинок великого музыканта и должна была почитать за честь
ежедневное служение гению мужчины, чьей спутницей ей
посчастливилось стать, по непонятной маме причине. Такие мелочи,
как обеспечение основной части семейного бюджета и ведение
домашнего хозяйства той не учитывались. А, между тем, именно она,
Кася, подписывалась на неподьемные часы репетиторства в
дополнение к своей основной работе переводчика в крупной
корпорации, брала в перевод научные труды, сложные для понимания
даже на исходном языке, и слащавые, а порой и откровенно
неприличные, любовные романы. Часто она засиживалась до утра,
перепечатывая страницы текста, который грозил расплыться перед
глазами в неясное пятно, уже давно толком не понимая сути того, что
она печатает. Совершая очередной «подвиг» она каждый раз обещала
себе, что все это в последний раз- не женское дело столько
работать! Она не собирается ни ограничивать себя в потребностях, ни
подвергать испытаниям свои возможности! Хватит! Пора это
прекратить! Каждый раз после этого Кася злилась, хамила мамочке,
порывалась уйти, но, в конце концов, сдавалась и рассыпалась в
привычных извинениях с последующим искуплением своей вины самыми
различными способами- от покупки неоправданно дорогого футляра для
скрипки Марку, до ужасающе безвкусной фарфоровой сахарницы, которая
«так подходила к старинному бабушкиному сервизу» для его мамы, чем
заслуживала благосклонный кивок с поджатыми губами от мамочки и
великодушный поцелуй в лобик, с обязательным усталым вздохом, от
Марка. После такого примирения Кася на несколько недель затихала,
корчась в душе от отвращения и брезгливости к самой себе, глотая
рыдания под душем и стыдливо пряча покрасневшие глаза от Марка,
который благородно не замечал этих «истеричных припадков».
Обьяснить причину такого поведения даже самой себе Кася не могла-
то ли просто боялась одиночества, то ли от бесконечной усталости
мирилась с текущим положением вещей, понимая, что скандал тоже
требует сил, которых у нее попросту уже небыло. «Но как только он
вернется из своего турне я все закончу! Сразу же и бесповоротно!»
Кася даже стукнула кулачком по рулю, в пылу собственной
убежденности, попав при этом по клаксону и вызвав слабый хриплый
гудок автомобиля.
