— Малыш, — дыхание Мирона согревает шею теплом, он прижимается
ко мне со спины и пробегается пальцами по животу. — Руслан через
пять минут заедет, так что тебе лучше надеть что-нибудь.
Я перехватываю его руку, до того как она успевает скользнуть
ниже, и шутливо по ней ударяю.
— Я думала, мы с тобой хотели посмотреть фильм.
— Вряд ли он надолго.
Я пробую кипящий бульон и, убавив плиту, иду в спальню, чтобы
натянуть на себя что-то приличнее стрингов и обрезанной футболки.
Неожиданный визит Руслана восторга во мне не вызывает: из всех
многочисленных друзей Мирона его я люблю меньше всего. Я даже не
могу объяснить почему. Мы практически не общаемся, и он никогда
меня не обижал. Наверное, дело в его энергетике, гнетущей и
давящей, и во взгляде: он смотрит так, словно считает меня
недостойной ни Мирона, ни его собственного общества. Хотя не
исключено, что это лишь отголоски моих комплексов.
Я переехала в Москву из Самары, поступив на бюджетное место в
МГИМО, в родословной олигархов не числится так же, как не числится
крутого немецкого автомобиля и квартиры в центре — это минимальный
пакет имущества у любого приятеля Мирона. Думаю, многие в его
окружении до сих пор удивляются, почему сын депутата, красивый,
обаятельный, имеющий успешный бизнес и не знающий отбоя от лучших
представительниц столичной тусовки, вдруг выбрал меня и моногамию.
Мирон стал моим первым во всём: первой любовью, первыми серьёзными
отношениями, первым мужчиной. Я потеряла девственность у него в
квартире после двух недель свиданий, и уже на следующее утро он
предложил к нему переехать. Через месяц исполнится ровно год, как
мы живём вместе и, если быть до конца честной, мысленно я почти
вышла за него замуж.
В прихожей раздаётся звонок, и я нарочно начинаю сильнее
грохотать посудой, чтобы избежать участи открывать дверь. Судя по
звуку шагов, Мирон идёт делать это сам, и через пару секунд из
коридора доносится низкая вибрация мужского разговора. Выключив
плиту, я кошусь себе на ноги: нужно было надеть штаны, а не
шорты.
— Тати, малыш, кофе нам сваришь?
Обернувшись, я вижу Мирона, отодвигающего барный стул, и
Руслана, стоящего в дверном проходе. Несмотря на зной, он одет в
наглухо застёгнутую толстовку, руки скрещены на груди, взгляд
застыл на моём лице и не делает попытки сдвинуться. Никакого
«привет», никакого кивка головы в знак вежливости. Он словно
намеренно подчёркивает, что мы с ним сделаны из разного теста. Чего
он ждёт? Что я склонюсь перед ним в реверансе, как остальная орда
его поклонниц?
— Сделаю, — я улыбаюсь Мирону и, лёгким кивком головы
поприветствовав мрачного гостя, отворачиваюсь к кофемашине. Судя по
скрежету отодвигаемого стула, он садится за стол, а шум
перемалываемых зёрен скрадывает от меня звук разговора. Всё же зря
я выбрала шорты.
Я по очереди ставлю перед парнями чашки, собираясь уйти в
комнату, но Мирон перехватывает мою талию и тянет к себе на
колени.
— Посиди с нами немного, малыш. Рус не рассказывает ничего
секретного.
Я машинально смотрю на Руслана, чтобы убедиться в том, что он от
такой идеи не в восторге, и встречаюсь с ним глазами. Такое
случается крайне редко и сейчас вновь вызывает странное чувство,
словно он застал меня за чем-то неподобающим.
— Как тебе кофе? — спрашиваю первое, что приходит в голову,
чтобы пояснить свой нечаянный взгляд.
— Я люблю крепче.
Вот так. Даже сделанный мной эспрессо для него не слишком хорош.
Глупо было спрашивать. Можно ответить, чтобы в следующий раз
приезжал со своим крепким кофе, но я не хочу портить Мирону
отношения с другом. К счастью, Руслан не так часто бывает у нас в
гостях, чтобы я не смогла его потерпеть.
Я обнимаю Мирона и легонько трусь подбородком о его щёку.
Пробивающаяся щетина царапает кожу, а запах одеколона заставляет
вновь расслабиться. В конце концов, разве не наплевать, что кто-то
из друзей моего парня меня недолюбливает?
