Тропа в настоящее

Новая партия крепко спелёнатых младенцев медленно двигалась по конвейерной ленте в ясли. Инкубатор вновь остался пустым, чтобы целых три месяца провести на карантине.  А затем в каждой из скорлуп будет плавать новая, уже начавшая делиться, клетка, через девять месяцев должная стать человеческим существом.

Тысячи младенцев: кто тихо, кто, попискивая, по одному достигли точки, в которой им предстояло провести часть начавшейся жизни. Никто из них не осознавал ни своего счастья появления в этом мире, ни своей удачи перехода из инкубатора в ясли. Даже не подозревая об участи непрошедших проверку на годность. Еще никто из них не знал, для чего они выращены, для чего были клеймены и по чьей прихоти их день рождения в один день, и они похожи, как бывают похожи сестры и братья.  Они не могли еще даже представить, что никогда не обратят на эти факты внимания и до конца своих дней не поймут бесчеловечности системы.

На плечах всех младенцев красовался набор букв NGMEG, дальше шел ряд и номер. У одного младенца он был 1s6n. Что говорило о его местоположении в инкубаторе – первый ряд, шестой номер. И, как и все прибывшие в ясли младенцы, он ничем не выделялся: здоровый ребенок весом больше трех килограмм, награжденный генетикой черным цветом волос и зелеными глазами. Эта эстетическая особенность, как и светлый цвет кожи, была передана большинству младенцев. Лишь у единиц были голубые и карие глаза. И лишь пара детей отличилась светлым цветом волос.

Взрослые люди в белых халатах прохаживались между рядами кроваток и делали записи в ручных планшетах. Синтетическая пища в стерильных бутылках, натянутые четки, выполненные в черно-белой гамме. И так до момента, пока дети не сумели встать, держась за прутья. Тогда их перевели в следующую комнату, не сильно отличающуюся от первой.

Ребенок под номером 1s6n рос, ничем не выделяясь из общей группы. Причиной этому было вовсе не то, что тех, кто выделялся неустойчивым психическим поведением или агрессией, уводили и не возвращали назад. Дело было в генетически модифицированном коде и воспитании. На каждые пять детей приходился один воспитатель, который никогда не повышал голос, никогда не говорил ничего лишнего. Комнаты идеально белые, чистые. В них всегда пахло дезинфицирующим средством. Светлые одежды – белые и бежевые тона. У детей – туники, у взрослых – халаты. Из игр – социально адаптирующие программы. И так из года в год. 

С прожитыми годами тела постепенно менялись. Каждую неделю проводилось медицинское обследование, фиксирующее эти изменения.

Если бы NGMEG 1s6n спросили бы о первом доступном ему воспоминании, он бы не смог ответить. Однообразные дни слились в единую сплошную белую линию на белом фоне. Так было до перехода в общеобразовательный блок. На этот момент всем детям под буквами NGMEG исполнилось шесть лет.

У каждого своя парта. Свой компьютер. Своя ручка и карандаш. У каждого почти в одно и то же время кончался карандаш и чернила в ручке. Почерк влиял на заполнение страниц в тетради, каждую из которых проверяли не только на наличие ошибок, но и на почерк. Именно тогда 1s6n заметил, что у девочки, сидящей впереди него, буквы выходят тоньше, а наклон влево. А у мальчика, сидящего за столом слева, буквы выходили толще, чем у него. Казалось, такая мелочь. Но именно эти мелочи дали 1s6n понять свою особенность. Никто не мог написать буквы так, как писал он. Это было его первое воспоминание. О своей особенности.

Комната каждого ребенка – одинокое пристанище. В каждой комнате стол, стул, кровать. Отбой строго по часам, проснуться в шесть, зарядка, учеба, сопровождение в комнаты, домашние задания, запертые двери, отбой и с утра все по-новому.