Если бы мне кто-то сказал, что этот
переезд разделит мою жизнь на «до» и «после», я бы не поверила ему.
Хотя бы потому, что это происходило уже не в первый раз, и до этого
ничего никогда не менялось. Я просто собирала чемодан и начинала
жизнь с чистого листа. И так по кругу с самого моего рождения. Но в
этот раз я не выдержала.
— Как меня это достало! Я не хочу
снова уезжать! — запротестовала я в ответ на заявление отца о том,
что мы снова переезжаем. Развернувшись, я со всех ног понеслась из
кухни к себе в комнату, где привыкла прятаться после скандалов с
родителями.
Я только привыкла к городу, новому
месту жительства и обустроила комнату так, чтобы мне было приятно
находиться в ней, как отец неожиданно сообщил о том, что мне нужно
прощаться с этим местом. Все мои постеры на стенах так и останутся
здесь приклеенные к обоям сиреневого цвета. Все знакомые, с кем я
старалась наладить общение, к сожалению, останутся лишь в моих
воспоминаниях. Мои одногруппники, с которыми я успела проучиться
всего лишь год, тоже забудут о моем существовании. Очередной шаг в
моей жизни сделан в никуда.
— Милана, я еще не отпускал тебя, —
грозно крикнул он мне вдогонку, но я и не думала возвращаться,
хлопнув дверью так, что стекло в ней, задрожав, едва не
раскололось.
Уткнулась в подушку и разрыдалась,
понимая, что мне опять предстояло начинать все с начала.
Приспосабливаться и привыкать к новому месту и людям. Ведь как ни
протестуй, свое решение отец никогда не изменит. Он был непреклонен
и резок даже со мной, своей единственной дочерью, которую, по
маминому мнению, он любил и лишь поэтому был так строг.
Мне всего семнадцать, поэтому мое
мнение в семье не имело никакого веса. Да если бы и было уже
восемнадцать, ничего не изменилось бы, так как я была студенткой
колледжа и до конца обучения полностью зависела от родителей.
Поэтому мне приходилось выполнять их волю независимо от своих
желаний и хотений. Это давило на меня, но сделать с этим я ничего
не могла. Ведь даже на кого учиться за меня выбрали родители,
отправив меня на юридический. Но на это я все же не жаловалась, так
как мне самой понравилось это направление.
— А ну прекратить истерику, — отец
вошел в мою комнату следом, видимо посчитав, что он еще не
договорил. — Ты должна радоваться тому, что благодаря моей службе и
переездам у тебя есть возможность путешествовать по всей стране и
побывать в ее разных уголках, — строго сказал он, одернув полы
идеально сидящего на нем кителя. — Не будь такой неблагодарной. Все
же я даю тебе все необходимое, и образование в том числе. А если не
нравится, поедешь жить к тетке. На этом все, — по привычке
отчитывал он меня.
— Так точно, товарищ полковник, —
съязвила я, после чего отец, наконец, вышел из моей комнаты.
Разговаривать с ним было бесполезно.
Он считал это либо нервотрепкой с моей стороны, либо пустой тратой
его времени, ведь я, по его мнению, должна просто слушаться
родителей. Ведь именно они знали, что для меня лучше. А мое мнение
расценивалось как очередной каприз, который папа выслушивать не
собирался. Да и угроза сослать меня в глухую деревню к тетке, где
даже связь не ловила, действовала на меня безотказно. Ведь тогда
прощай моя учеба, карьера и общение со всеми, кто младше сорока
лет. Ведь таковых в той глуши, кажется, уже не осталось. Молодежь
стремилась как можно раньше выбраться из деревни и перебраться в
ближайший город.
Еще можно будет выкинуть за
ненадобностью не только телефон, но и ноутбук. Ведь в той деревне,
где живет моя тетя, все это не нужно. Даже чтобы просто кому-то
позвонить, нужно идти почти километр на ближайшую возвышенность. А
про интернет я вообще молчу. Он был только в райцентре, до которого
ходил автобус лишь раз или два в неделю.
