Дядя Коля получил пенсию. Я это поняла, ещё не дойдя до двери.
Звуки гармошки разносились по подъезду, сопровождаемые уже
нетрезвым пением. На "Катюше" сосед не фальшивил, а вот потом
пойдет "Там, где клён шумит". А лиричное пение дяди Коли больше
похоже на завывание кота в марте.
И это придется терпеть с неделю. Пока не пропьет заначку,
спрятанную от тети Маши.
Дверь в общий коридор открыта. Как всегда. Сколько я не приучала
соседей закрывать - бесполезно.
Гармошка стихла. А дядя Коля высунул голову с кухни и облегчённо
выдохнул:
- А, Лолка, это ты...
Наверное, боялся, что тетя Маша с работы вернулась. Тогда и
скалка, и сковорода могли в ход пойти.
- Здравствуйте, дядя Коля.
- А чего ты так рано-то? Иди, выпьем по пятьдесят, я картошки
нажарил.
Я сбросила сапоги и тяжело вздохнула. Может, действительно
картошки съесть, а то надоело одной травой питаться. А картошка у
дяди Коли знатная, с чесночком, с кусочками сала, хрустящая.
- Идемте, - махнула я рукой.
Сосед расплылся в улыбке и начал греметь посудой, пока я снимала
пальто и доставала тапочки.
На клетчатой клеенке, по углам потрепанной, уже стояла полная
тарелка, когда я зашла в кухню. Рот тут же наполнился слюной. Я
взяла вилку и начала уплетать картошку, почувствовав себя
счастливым человеком. А дядя Коля с трепетной нежностью взял
гармошку и затянул «Огней так много золотых на улицах Саратова,
парней так много холостых, а я люблю женатого...»
- Дядь Коль, давай что-нибудь повеселее, - попросила я с набитым
ртом.
- Эх, Лолка, а тянет-то на душевное. Но ладно, - согласился он и
запел «Вдоль по Питерской».
Вообще, с соседями по коммуналке мне повезло. Вот дядя Коля же и
поет хорошо, и прибить, привинтить все может, если надо. Жена его,
тетя Маша, медсестра. Иногда очень громко кричит на мужа, когда он
получает пенсию, даже колотит, но гармошку пока не сломала, что
говорит о ее душевной доброте, а то дядя Коля бы сразу инфаркт
заработал. Да и помогает она, если кто болеет, уколы ставила вон
малышу других соседей, Катя и Витя - семейная пара, три года назад
обзавелись толстощеким карапузом Тимофеем. Так тетя Маша и по ночам
вставала к младенцу, и гуляла с ним во дворе, пока Катька проводила
генеральную уборку или по магазинам бегала. А в четвертой комнате
живет тихий студент Валик, будущий архитектор. Тоже помогает в силу
возможностей, хотя, по большому счету, его не видно и не
слышно.
Так что живем мы дружно, почти семьей. Никто ни с кем не
ругается (ну разве что тетя Маша с дядей Колей), все друг другу
одалживают деньги до зарплаты, делятся солью-сахаром, не делают
гадости. Все-таки мне повезло, учитывая, что в соседи могли
попасться зэки, алкоголики или еще кто. А у нас чисто, даже уютно
как-то. Как будто просто большая квартира, а не коммуналка.
- Лолка, по пятьдесят?
- Нет, дядя Коля, - отрицательно покачала головой. - Мне еще
пятьдесят тетрадей надо проверить.
- Эх, - вздохнул сосед и аккуратно поставил гармошку на пол,
достав из-под стола почти пустую бутылку водки.
Я поднялась и пошла к раковине с пустой тарелкой. Теперь хочется
спать. После такого-то обеда неудивительно. Но работа меня не
отпускает даже вне стен школы. Проверить диктанты шестого класса -
это еще полбеды, а вот контрольные сочинения десятого... Ой, как
представлю, так хочется в этой раковине и утопиться.
- Лолка, - шепотом сказал дядя Коля, когда я выключила воду, -
там кто-то пришел. Сходи посмотри.
Я повернулась и - впрочем, ничего удивительного - ударилась
головой о шкафчик с посудой. При росте почти в сто девяносто
сантиметров пора привыкнуть, что моя голова часто страдает. Почесав
макушку, выглянула в коридор и громко сказала, чтобы дядя Коля
услышал:
