Этот день изначально был предназначен стать неудачным, когда я
выпил горький кофе. Мне следовало настроиться на хороший лад, тогда
бы я успел на экзамен, к которому долго готовился, и не провалил бы
его. Я ужасно хотел обвинить в этом судьбу или неудачу, но я знал,
что во всем этом мне нужно было винить самого себя, потому что
вовремя не собрался с мыслями.
Мое существование нельзя было назвать особенным, потому что эти
слова сами по себе не сочетались и «существование» не могло иметь
положительного окраса. А назвал я свою «жизнь» таким образом,
потому что я слился с толпой.
Несколько лет назад, когда я еще учился в старшей школе, я, как
и все, мечтал о большем. О, снова это местоимение «все»! Даже там я
смог слиться с толпой! У меня были цели, надежды, но в большей
степени мечты. Теперь их даже в простые цели не преобразуешь.
Настолько они стали недосягаемыми!
Но меня радовала та мысль, что мои цели выделяли меня из той
толпы, у которой я стал лучшим другом. Остальные мечтали поступить
в университет, заработать много денег или же создать семью, а я
хотел большего. Я хотел писать.
Это желание у меня появилось еще в детстве, когда я читал
увлекательные истории и восхищался их авторами. Мне казалось, у
всех них было что-то особенное, что помогало им создавать другой
мир и интересных персонажей. То, что скрыто от остальных.
Мама в свою очередь считала это глупым занятием и тщательно
следила за моей учебой. Она хотела, чтобы я закончил старшую школу
с отличием, поступил в хороший университет, в тот, который выбрала
она, и нашел хорошо оплачиваемую работу. Я не возражал ей, потому
что под ее влиянием понимал, что она была права. Но единственное,
что отталкивало меня от этого пути — я не хотел быть адвокатом.
Именно эту профессию мама сочла годной для меня, что вводило мое
сознание в недоумение.
Чтобы не испортить свою жизнь и не стать очередным неудачником,
который был мечтателем, я втайне от матери поступил в университет,
в котором был филологический факультет. Именно это помогло мне
найти работу в издательстве, где я писал статьи на протяжении этого
полугодия, а мама в это время думала, что ее сын становился удачным
адвокатом.
В очередной раз убедившись, что я — плохой человек, я мог
вернуться к настоящему. Теперь меня можно было считать неудачником,
потому что меня отчислили из-за того, что я не сдал экзамен. Меня
отчислили из университета, о котором, быть может, втайне мечтал, но
не принимал это за действительность. Все мечтали об этом, поэтому я
боялся принять это, боялся быть как все. Неужели я был таким
болваном?
Эти мысли рассеялись, когда я подходил к месту работы, но сразу
же появились новые. О то, что я до сих пор не написал статью,
которая должна была лежать у главного редактора на столе еще пару
дней назад. У меня не было ни малейшего намека на идею для текста,
особенно в этот день, когда, казалось бы, что все уже не имело
какого-либо смысла.
— Грэг, постой, — Анна позвала меня, и по ее взгляду можно было
понять, что речь пойдет о несуществующей статье. — Пойдем ко мне в
кабинет, хочу кое-что с тобой обсудить, — я даже знал, что
именно.
В первую нашу встречу она показалась мне искренней, но теперь я
был поражен тому, как она умела играть с лицемерием: она улыбалась
остальным сотрудникам, когда мы шли в ее кабинет, а когда она
закрыла дверь, то посмотрела на меня самым ужасным взглядом за всю
мою историю работы здесь.
— В последнее время ты стал хуже справляться со своей работой, —
она произнесла эти слова, нервно постукивая пальцами по столу. — Я
не вижу на своем столе статьи, которая должна была быть написана
два дня назад.
— Я понимаю Вас, но у меня нет ни малейшего понятия, о чем
писать.
