Дорогие читательницы!
История планируется легкой,
немного сказочной, так что если меня вновь поведет не в ту степь,
кидать тапки и громко ругаться нужно в обязательном порядке! А то я
себя знаю) Предупреждаю: героиня склонна к повторению действий,
которые вам могут показаться бессмысленными, и если вы не готовы к
частому описанию подобных ритуалов, боюсь, книгу лучше не
открывать!
Глава 1
Раз – вверх, вниз, два – вверх, вниз, три – слышу чьи-то
торопливые шаги за дверью, четыре – опускаю ручку, но так и не
успеваю вернуть на место, едва не сбитая с ног недовольной дамой с
мокрой химией на голове. Главное, не поддаваться панике. Это всего
лишь дверь.
– Замок заело, что ли? – поджимает густо обведенные красной
помадой губы и переводит свой взгляд на Борьку. А он пыхтит, прямо
в мою макушку, хоть я и готова поспорить, что прямо сейчас он
пытается скрыть злость за улыбкой.
– Видимо. Вы бы слесаря вызвали, а то уже минуту на пороге
топчемся, – выдает беззлобно работнице загса, а меня тычет в спину
своим тощим пальцем. – Шевелись давай, пока я со стыда не
сгорел.
Фраза знакомая. И всякий раз, когда нечто подобное слетает с его
языка, мне хочется сигануть в окно. Избавить семью от проблем и
оставить после себя лишь мокрое пятно на асфальте. Жаль, что
сделать этого никогда не решусь – до ужаса боюсь касаться кишащего
микробами тротуара. И плевать, что покойнику уже все равно, угодил
ли он ладошкой в чей-то смачный плевок.
– Вы по какому вопросу?
Душно здесь и пыли на полках немерено. Неужели убраться некому?
Три тучные дамы в опрятных праздничных блузках, с прическами, ни
одну из которых я не сумела бы повторить, в туфлях, начищенных до
блеска, а на влажную уборку ни одна не сподобилась.
– За свидетельством, – Боря от важности плечи расправляет. Еще
больше обнажает свои идеально ровные зубы и, обведя взглядом
присутствующих, вгоняет очередную острую шпильку в мое израненное
сердце:
– О разводе.
Терпеть не могу это слово. Наверное, причина проста: он целый
год угрожал мне походом в загс, дважды снимал обручальное кольцо и
демонстративно бросал в переполненное мусорное ведро. Специально!
Не на пол, который я тщательно намываю с белизной, не на кровать,
непременно заправленную, без единой складочки, а в помойку, чтобы я
мучилась, спасая символ нашего союза сердец. Бросал и непременно
натягивал на себя грязные рабочие джинсы, в которых плюхался на
белый диван. И это как контрольный, в голову.
– Заявление написали? – интересуется со скучающим видом
регистраторша, восседающая у окна, выход из которого теперь не
кажется мне таким невозможным, и закрывает журнал с какой-то важной
голливудской актрисой на обложке. На стул указывает и нетерпеливо
отстукивает пальцами по столу.
Выбора нет. Придется идти. Медленно двигаюсь за бывшим мужем и
после неловкой заминки все-таки опускаюсь на стул, до того твердый
и неудобный, что мне приходится ерзать на сидушке, прежде чем тело
замрет в статичной позе. С ровной спиной, из упрямства вздернутым
подбородком и ладошками, покоящимися на коленках. И как я раньше не
замечала, что на нем невозможно сидеть? Мебель ведь в здании
одинаковая? Четыре года назад я прыгала от восторга, а сейчас
болезненно морщусь, ощущая, как в ляжку впивается острая заноза.
Стрелка пойдет, зря я юбку надела. Зайцеву вон, все равно. И на
ноги мои, и на талию – пятьдесят восемь сантиметров в обхвате.
– Чего сидите? – передо мной опускают бланк, поверх которого
кладут дешевую шариковую ручку, привязанную к столу грязной серой
веревочкой, и смиряют взором, полным недовольства. – Заполняйте. Я
за вас это делать не стану.
– Пиши, – вторит хмурой работнице моя первая и единственная и
любовь и уже насильно вкладывает в пальцы казенное перо. – Давай,
давай. Дело за малым осталось, пять минут и разойдемся как в
море корабли.
