Надо же она впервые в жизни
налакалась вина и впервые позволила себе такое поведение. Еще вчера
она и не помышляла о подобном, но если только слегка, когда вечером
смотрела с родителями по телевизору ток-шоу. Там на экране
столичные светские львицы вели себя вызывающе и брали от этой жизни
все, что хотели – раскрепощенно танцевали пятничным вечером в
дорогих ресторанах, пили вино и знакомились с мужчинами.
Вчера – смотрела, а сегодня – взяла
и сделала: накрасилась вызывающе, улизнула из дома, напилась!
Стыд и срам – если узнают предки или
община – вся их семья прихожане старой церкви и не последние люди в
посёлке, но еще больший позор стать отсталой от своих подруг. Те
уже давно живут взрослой насыщенной жизнь, по меркам их богом
забытого городка, конечно, но берут от этой жизни все: и дискотеки
до утра и походы по киношкам и свидания с подарками и прогулками
под луной, и даже секс!
А что у нее?
Только зубрежка до скрежета зубов,
да нотная грамота. Оно ведь и правильно – по словам родителей, по
ее семнадцатилетнему мнению тоже. Но всегда есть гадкое НО, которое
все портит.
Ни одного свидания, ни одного
поцелуя, ни одного яркого момента в жизни. Но сегодня, в эту ночь
яркого полнолуния, все изменится. Нет принца на местном базаре –
заявили подруги – найдем тебе красивого и серьезного, главное
опытного – всего-то нужен на одну ночь, пора становиться
взрослой!
Саша долго сопротивлялась, вынашивая
эту идею долгих две недели, наблюдала за подругами, что расцвели
подобно цветам с приходом весны. Свидания, смех, впечатления. А у
нее черно-белые клавиши и снова ноты. Перцу добавила и старшая
сестра – явилась из большого города, вся в обновках, с рассказами
об ухажере и их путешествии за границу. И планка весов перевесила,
с шумом выдернув ее из дома в эту порочную ночь.
До клуба она добиралась на последнем
вечернем рейсовом автобусе, но перед глазами мелькали образы
столичных львиц на их новеньких иномарках.
Вот и она сегодня ощущала себя
светской львицей. Ну как светской. По местным меркам очень даже
сойдет. Она в городском клубе, а не в доме культуры своего
сельского поселения, одета с иголочки – в прямом смысле этого
слова. Черное платье, расшитое бисером, несколько часов назад было
еще просто куском материала, но под машинной иголкой в ее умелых
руках превратилось в вечерний наряд с обложки журнала как у одной
из известных певиц. На ее и без того длинных ногах – каблуки, в
коем то веке сменившие старые растоптанные кроссовки. Черные волосы
струятся волнами по спине, пухлые губы – свои, без ботокса, блестят
от алой помады, а по венам течет не только русско-цыганская кровь,
но и несколько дорогих алкогольных коктейлей.
Саша вздрогнула под громкий грохот
клубной музыки, переменилась с ноги на ногу, выдавая что-то подобие
танца.
- Ну что готова?! – раздался над
самым ухом громкий возглас ее подруги Диночки.
Она чуть смущенно облизнула пухлые
губы, трясущимися руками поправила сумочку на плече, посмотрела на
себя в отражение зеркальной барной стойки. Высокая, стройная,
фигуристая – без большой груди и крутых бедер, но и не плоская, как
доска.
- Кажется, да. – Она улыбнулась чуть
нервно, выдохнула и пошла, стараясь вилять бедрами в центр
танцпола. Динка подтолкнула ее в спину и она, чуть ускорившись,
врезалась аккурат в него. В того, кто целый вечер угощал ее
напитками и, не стесняясь, раздевал взглядом.
- Я согласна. – Выдохнула она на
одном дыхании и расплылась в улыбке.
Он вскинул голову, обхватил ее
руками, пытаясь одновременно и притянуть к себе и удержать
равновесие.
- Серьезно? – показалось, он
удивился, искренне. – Я готов, малышка, всегда готов.
Парень громко икнул.
