Гоняясь за жаворонками, мы упускаем красоту белых голубей.
Когда гаснут все лампочки, когда ты закрываешь глаза, остается ли в тебе толика веры в появление света?
Татьяна Буланова – «Лето-зима»
Amy Winehouse – «Back to black»
Би-2 «Серебро»
Земфира – «Хочешь?»
Земфира – «Аривидерчи»
Скриптонит, Charusha – «Космос»
Пролог
Середина февраля, – мой день рождения и одновременно самый ужасный день в жизни. Пятнадцать дет назад в этот же день меня оставил единственный мужчина, которому я безоговорочно верила. Хлопнул дверью, своим грохотом разбивая не только дверной косяк, но и моё сердце. И вот сегодня это случилось снова. Меня бросили. Дверь за единственным мужчиной, которому я открыла свою душу, спустя столько лет одиночества и холода, захлопнулась с грохотом. Это оказалось ошибкой. Нельзя никому доверять.
Предательские слёзы крупными каплями стекали по моим бледным щекам, а руки беспомощно пытались ухватиться за дверную ручку, чтобы подняться. Я слышала отдаляющиеся шаги и чувствовала, что задыхаюсь. Нет, эта история не могла закончится именно так. Он не мог поступить со мной точно так же, как поступил отец. Он не мог просто взять и выбросить меня из своей жизни, а самое главное оторвать себя от меня. Не тогда, когда моё сердце срослось с его в одно целое. Он знал мою историю, знал, что я умирала уже однажды. Он обещал! Обещал, что не поступит со мной так, не оставит!
Я вскочила на ноги, распахнула входную дверь и в одном халате выскочила из квартиры, на лету спускаясь по лестнице. Ладони едва касались перил, горло жгло, а слёзы продолжали непослушно литься из глаз. Когда ледяной февральский ветер ворвался в тело, я съежилась. Глаза рыскали по парковке, но не находили желаемого. Где же он? Где?
– Илья! – Закричала я.
Голова мужчина поднялась, и наши взгляды схлестнулись. Он быстрым шагом приблизился ко мне, схватил за предплечье и толкнул в сторону подъезда, но я не шелохнулась. Его брови сошлись на переносице. Он был взбешен. Но от чего? Это он без причин бросил меня в день моего рождения.
– Иди домой, Таня, – прорычал он. – Простудишься.
– В чем толк, если я больна? – Моё отчаяние перерастало в гнев. Я не желала слушать слова заботы, я хотела объяснений.
– Перестань! – Он снова толкнул меня в сторону дома, а я в ответ отвесила ему звонкую пощёчину. На мгновение мои глаза округлились в испуге, но видя изумление в любимом взгляде, я снова его ударила. Он это заслужил. Била, пока мои силы не сошли на нет.
– Почему? – Хрипло спросила я, тяжело дыша. Илья держался за ушибленное ребро, где вскоре появится синяк. Его карие глаза были чернее ночи, хотя я знала, какими они могут быть при солнечных лучах. Именно эти глаза заставили меня однажды сдаться.
– Спроси саму тебя, Рыбакова.
Он произнёс мою фамилию, словно я была бельмом. Лицо скривилось в отвращении, а на мои глаза снова навернулись слёзы. О чем я должна была спросить себя? Что такого я сделала, чем я вызвала такую волну гнева в Илье? Я любила его. Я люблю его. Так сильно люблю, что тело сводит в судороге. Меня трясло. Словно осиновый лист, я едва держалась на плаву, чувствуя, что сейчас упаду. Я могла вынести все, но смотреть с равнодушные и бесчувственные глаза Воронова было сродни пытки. Веки опустились, и колени, которые так стойко держались под натиском боли и пронзающего ветра, подкосились. Я рухнула бы на грязный асфальт, припорошенный снегом, если бы не сильные руки Ильи. Его прикосновения обжигали, но я так хотела насладится ими в последний раз. Потому что больше я не смогу этого ощутить. Только когда он внес меня в квартиру и уложил на диван, я поняла: все кончено. Таня и Илья остались внутри этой квартиры, которая точно так же, как и квартира в моем родном городе, стала ненавистной.
