– А ну-ка стой, – хватаю её за руку и дёргаю на себя. –
Пока что ты живёшь в моём доме и делать будешь то, что я тебе
говорю!
Прижимаю девчонку к стене, смотрю в раскрасневшееся, пылающее
гневом лицо. Она дышит тяжело и часто, выталкивая воздух через
пухлые губы.
– Отойди. От. Меня, – упирается ладонями в мою грудь. – Я
запрещаю тебе меня трогать! Убери руки! Хочешь, чтобы я
закричала?!
Маленькие коготки царапают грубую кожу, тонкие пальцы мнут
футболку, сжимают и тянут, и мои мышцы гудят, заполненные
тестостероном до отказа. Всё тело кипит от нестерпимого желания
взять её прямо здесь, у этой самой стены.
Задрать и без того короткую юбку, подтянуть вверх, заставить
обвить себя ногами и войти. Грубо, резко. До всхлипов и стонов,
ловя ртом её судорожные вздохи.
– Не провоцируй меня, Настя, – предупреждающе цежу, сжимая руки
в кулаки по обе стороны от её головы. – Или я запру тебя в чёртовой
комнате на замок!
– Не посмеешь, – шипит упрямо. – Ты мне не отец! У тебя нет
никакого права! Убери руки!
Ярость долбит мне грудь, как чёртова пулемётная очередь. Хватаю
девчонку за талию и рывком припечатываю к себе, сокращая между
нами расстояние до минимума.
Чёрт, она такая маленькая, что я могу практически полностью
обхватить её ладонями.
Чувствую, как хрупкое тело дрожит под моими пальцами, и вены
разрывает от чистого неразбавленного возбуждения.
– А ты испытай меня, – рычу ей в губы. Сильнее стискиваю руки на
её животе и ощущаю пульсацию под своими пальцами. – Ты права,
Настя. Я тебе нихрена не отец!
"Всё не то чем
кажется. И не наоборот"
ДО
Скрипя тормозами, поезд медленно останавливается и, раскрыв
тяжёлые железные двери, выпускает своих пассажиров на станцию.
Закидываю на плечо небольшую дорожную сумку и, спрыгнув со
ступеньки на платформу, подставляю лицо утреннему летнему солнцу.
Погода просто шикарная, под стать моему настроению, которое сейчас
взмывает до невероятных высот, так что улыбка сама по себе
расплывается на моём веснушчатом лице.
Сейчас я на таком эмоциональном и физическом подъёме, что мышцы
гудят, под завязку налитые эндорфинами.
Сделав несколько шагов, как
завороженная оглядываюсь по сторонам, стараясь рассмотреть всё в
мельчайших деталях. Обалдеть, как красиво! А ведь это ещё даже не
город, а всего лишь платформа. Наверно, когда по улицам столицы
буду ходить, вообще шею себе сверну.
– Настя! – услышав своё имя, оборачиваюсь как раз в тот момент,
когда ко мне подлетает подруга и со всего размаху впечатывается в
моё не самое спортивное тело, сгребая меня в охапку и сжимая в
крепких объятиях. – Боже, я думала, этого никогда не
произойдёт!
– Я… тоже… – пыхчу, потому что Алёна так сильно меня стискивает,
что становится нечем дышать.
– Как добралась? Ты надолго? Сколько у нас есть времени?
Сжав мою ладонь в своей, Одинцова уверенным шагом тащит меня к
выходу с перрона. Вот уж кому бодрости никогда не занимать. Мы с
ней не виделись несколько месяцев, а она всё та же. И внешне и
внутренне.
– На пару дней, Алён. Дольше не получается. С тобой повидаюсь,
Москву мне покажешь и обратно.
Да, я, Настя Богданова, в свои восемнадцать лет ещё ни разу не
была в Москве. Я, честно говоря, вообще не покидала пределов своего
маленького городка, в котором мы с мамой живём с самого моего
рождения.
И это не потому что я такая невежа и ничем не интересуюсь. Я то
как раз очень хотела сюда попасть. Буквально грезила столицей. Да
хотя бы в любой другой крупный город выбраться! Для меня и это было
бы счастьем. Но моя мама, консерватор до мозга костей,
категорически запрещала куда либо выезжать из нашего захудалого
городишки.
