— Хороша сучка.
Распахиваю глаза в испуге.
— Тише, куколка. Что ты так всполошилась?
Вижу мужское лицо. Высокие скулы, четкие линии челюсти и
подбородка, прищуренные темные глаза. Длинные черные волосы до
плеч. Серая майка во влажных пятнах обтягивает мускулистую грудь.
Широкие плечи, руки и шея — мощные. В тусклой подсветке по углам
моей комнаты он выглядит мрачной статуей.
Наемник?
Это первая мысль в голове.
Нас грабят?
Это — вторая.
Других объяснений, как в моей комнате оказался незнакомый мужик,
у меня нет.
— Или тебе не понравилось, что я тебя сучкой обозвал? — голос у
него тихий и бархатный.
А еще он пьян. Его немного ведет в сторону, и он тяжело
выдыхает:
— Где же мои манеры? — хмыкает и щурится на меня.
А затем я замечаю отца позади него, который жалобно
всхлипывает:
— А еще мать у нее линариянка.
— Да ты что? — гость оглядывается. — Так я сорвал серьезный
куш?
— Что? — шепчу я и натягиваю одеяло на грудь.
— Твой папаша проиграл тебя в карты, — мужчина пропускает волосы
сквозь пальцы, зачесывая их назад, отчего его лицо становится еще
более хищным. — Такие дела.
— Прости, Виа, — папа опять всхлипывает.
— Немедленно уходите! — вскакиваю, прижимая к себе тонкое
одеяло.
— Уфф, какие мы грозные, — мужчина ухмыляется, — может и правда
есть в крови линарианцы? Давай, — оглядывается на отца, —
попрощайся, и я ее забираю.
— Пошел прочь! — взвизгиваю я.
— Просить, чтобы ты заткнулась, бессмысленно, да?
— Виа, у нас нет выбора… я облажался…
Я кидаюсь к выходу, когда мужчина лезет в карман потертых
кожаных штанов. И он хватает меня за запястье, рывком под мой визг
тянет к себе и разворачивает спиной, чтобы затем прижать к шее,
что-то холодное, маленькое и круглое. Чип.
Острая боль бежит по шее нитью электричества, и мой крик
обрывается жутким хрипом. Затем накатывает слабость и оседаю на
пол.
— Вот так, — говорит гость, и от него отползаю, ощупывая
шею.
Пытаюсь подцепить ногтем чип, но не хожу краев, будто он
вплавился в мою кожу.
— Виа…
— Будешь теперь просто Ви, — обнажает зубы в улыбке. — Так,
подожди, — касается браслета на правой руке и фыркает, — чего?
— Можно поинтерсоваться, Богар, — раздается холодный и
отстраненный мужской голос, — ты где?
— В какой-то дыре на первом уровне, — гость недовольно
хмурится.
— Он опять нажрался? — вздрагиваю от второго низкого голоса. —
Богар, мать твою!
— Не так уж чтоб нажрался. На ногах я стою. Или вам опять
завидно?
Я открываю рот в безуспешных попытках закричать и попросить о
помощи.
— Скоро буду. Заберу свой выигрыш, — Богар зевает. — Мне сегодня
свезло.
— Я же говорил, что он пошел играть, — второй голос вибрирует
гневом.
— А у тебя не зря бабуля-то в провидицах была, Лирам, — Богар
смеется. — Может, унаследовал ее дар?
— Богар, — тяжело вздыхает первый голос. — Ты создаешь нам
лишние проблемы.
— Оран, ты зануда, — Богар вновь касается браслета и обрывает
связь под обрывок разъяренного мата. Переводит на меня взгляд и
шепчет. — Им точно завидно.
— Виа, — папа вытирает слезы, — я опять… я сорвался… я должен
быть выиграть.
— Богар никогда не проигрывает, — гость делает ко мне шаг, и я
отползаю от него. Щурится, и у меня от его взгляда каменеет тело. —
Успокойся, Ви.
Подходит, садится передо мной на корточки и тихо говорит:
— Я тебя все равно заберу, Ви. Это же было бы глупо оставить
свой выигрыш. Согласна? Смысл тогда играть?
Щеки жгут слезы ужаса.
— Не плачь, — вытирает пальцами мои слезы, — ну разве дочери
линариянки место в таком болоте? М?
Это все чушь. Отец все выдумал о моей матери, которая сбежала
после моего рождения. В детстве мне нравилась его сказочка о том,
что часть меня принадлежит высшей расе, но сейчас… Сейчас я
понимаю, что это все — чушь.
