Татуирование призывало меня с восьми лет. Экскурсия, Эрмитаж, скифская культура, курган Пазырык. Татуированный скифский царь, усохший и коричневый, ласково улыбается на Валеру из-под стекла. А вот лежит каменная чашка с засохшей красочкой, полые птичьи кости и длинные иглы различной конфигурации. Стенд в оформлении, там нету таблички, что же это такое, но я знаю. Это чтобы татузяки колоть!
Зовите как угодно, хоть самскарой-воспоминанием с прошлых жизней, но тогда я точно знала две вещи:
1) Буду вся расписная по самые зубы;
2) Буду татуировать людей обязательно!
Но блин, в тысяча девятьсот девяносто третьем году хилой пигалице-второклашке было чертовски трудно объяснить окружающим, чем ей предстоит заниматься на жизненном пути. Опять же, родители переживают, волнуются.
И здесь земной поклон моей маме. Если б она мне всё это категорически запретила, то годам к четырнадцати я сама себе преотлично напорола бы портачин швейной иглой на всех доступных частях организма. Мама РАЗРЕШИЛА, но попросила отложить до состояния взрослости. Одна Божья Мать знает, чего ей это стоило.
Классе в девятом или десятом у нас был школьный проект по поводу выбора профессии, трудоустройства и дальнейшего жизненного пути. Завуч и некоторые учительницы, конечно же, желая Валере только добра, накричали на неё: «Какой ещё татуировщик?!! Нет такой профессии!! Будешь семечками торговать!!!» Ну семечками и семечками, думала Валера. Нормально. Не воровать же! Кто-то должен и семечки народу продавать, в конце концов.
Чтобы не расстраивать маму, Валерон к собственному удивлению легко и непринуждённо поступила на герценовский филфак. Там было интересно! Познакомилась опять же с чудесными людьми. Но это была не Валерина жизнь. Не моя жизнь. Чья-то чужая.
Жизнь обращала ко мне шёпот любви, его было не слышно. Потом голос совести, но совести было также неохота расстраивать маму, бросать учёбу и приниматься за татуировки. И вот тогда, как гласит знаменитая эзотерическая поговорка, заработал рупор страданий!!
