— Давай, давай, шевели ногами, — мужчина, который с первого взгляда показался совсем не опасным, а, напротив, очень знакомым, своим, даже родным, энергично дернул мою куртку за шиворот и куда-то ее поволок.
Внутри куртки, как это ни печально, следом за ним поволоклась и я сама. Куда? Что ему надо-то? Прекрасно я съездила на презентацию своей новой книги в другой город! Пообщалась с благодарными читателями! Просидела в этом проклятущем книжном магазине до самой темноты, выслушивая дурацкие регулярно повторяющиеся вопросы и дежурно улыбаясь. Ох, не зря я терпеть не могу эти мероприятия. А что делать? Надо. Теперь даже за мизерные крохи популярности нужно биться с коллегами по цеху, аки гладиатору на арене. Развелось нашего брата писателя, как тараканов. А читать все равно нечего…
Так куда же он меня-то? Может, заорать? Но как представлю, что после этого из дверей книжного, откуда я только что сбежала по-тихому, выскочит маленькая толпа, а толпа большая начнет на это все пялиться из окон, приникая к ним полными жадного любопытства лицами и заслоняясь от света ладошками, чтобы хоть что-нибудь увидеть на темной улице… Фу. Не буду орать. Но он-то не знает об этом моем решении!
— Я сейчас закричу.
— Кричи.
Черт, черт, черт.
— Что вы хотите от меня?
— Уточнить детали. И давай, давай. Недосуг мне с тобой тут валандаться.
— Если «недосуг», так какого дьявола валандаетесь?
Молчит. Только сопит злобно. Может, он сексуальный маньяк? Тогда почему волочет не в темную подворотню, а в сторону улицы, где полно фонарей? Чтобы ему виднее все было, когда насиловать начнет?.. Божечки-кошечки! Похоже все проще — у него здесь припаркована машина. К ней он меня и тащит. Нет, вот что за жизнь-то в этом проклятом городишке, расположенном от столицы так далеко, что самолеты крыльями махать устают? Мимо идут люди — так хоть бы кто вмешался! Или здесь провожать даму к автомобилю, таща ее за шиворот, — это особый шик? Последний писк моды? Может, все-таки пора позвать на помощь?
— Помоги-ите…
Голос мой звучит на редкость неубедительно и даже как-то удивленно. Словно я сама не верю в то, что мне действительно надо помогать. Никто и не помогает. Только проходящая в этот момент мимо солидная тетка в здоровенной меховой шапке копной неодобрительно качает головой:
— Дожили! Уже бабы стали пить больше, чем мужики… Тьфу пропасть!
Незнакомец дергает меня сильнее, и я едва не падаю, как назло наглядно подтверждая только что сделанный в мой адрес вывод — конечно, нализалась до поросячьего визга, вон, даже на ногах толком не держится!
— Еще раз пикнешь, придется сделать тебе больно. Усекла?
— Нам, пьяным бабам, море по колено. Помоги-ите!
На этот раз призыв мой звучит убедительнее. Но результат прежний. На нас пялятся с ироничным любопытством. И всё. Упираюсь изо всех сил. Мужик ругается себе под нос, а после, как-то ловко подхватив меня, перекидывает себе через плечо. Колочу его кулаками по спине и уже верещу в голос — раз уж пьяна до визгу, значит до визгу, из песни слова не выкинешь. Он же неожиданно отвешивает мне по заднице увесистый шлепок. Теплая куртка его, конечно, гасит, так что в первую очередь страдает мое самолюбие, а не мягкое место, но все равно! Наглец! Гад и наглец.
— Отпусти меня немедленно!
Брыкаюсь и верчусь. Но добиваюсь только того, что возле нас останавливается какая-то развеселая компания, так что теперь наше продвижение вперед сопровождается еще и гиканьем, улюлюканьем и полезными советами…
Позвонить бы кому-нибудь! В полицию, например. Но телефон мой в рюкзаке, а рюкзак — я это вижу — болтается в руке моего похитителя. Не дотянуться.
Незнакомец ставит меня на ноги только у своей машины — аскетичного квадратного джипа военного образца на здоровенных шипастых колесах. Совершаю последнюю попытку вывернуться и бежать, но ничего у меня не выходит — слишком разные у нас весовые категории. Мои ногти оставляют на его руке несколько красных полос, он шипит, но это единственный серьезный урон, который удается ему нанести. Мужик запихивает меня на переднее пассажирское сиденье, следом, но уже назад, кидает мой несчастный рюкзак и захлопывает дверь. Стоит, смотрит через грязное стекло, словно пригвоздить взглядом хочет. Жди! Пригвоздишь ты меня, как же!
