Лошадь остановилась. Попытки заставить её пройти ещё хоть немного ни к чему не привели. Здесь дорога, и без того заросшая и заброшенная, обрывалась окончательно, превращаясь в узкую тропу, петляющую между мёртвыми высохшими деревьями, поросшими чёрными зловонными мхами, камнями и серой, неестественно шевелящейся травой. Ни одно живое существо в здравом рассудке не направилось бы по этой тропе. И в отличие от своей хозяйки у лошади этот рассудок был.
Собрав вещи, она расседлала и отпустила скотину восвояси. Надежд на скорое возвращение она не питала, да и вообще на возвращение… Не было никакого смысла как-то пытаться сохранить лошадь, так что… Бросив седло и упряжь, девушка взвалила на себя всю поклажу и не оглядываясь пошла по тропе.
У неё не было сожалений. Жизнь не то чтобы избаловала её, а ждать того, что та внезапно захочет этим заняться, можно довольно долго и, как правило, совершенно бесперспективно. Ей было двадцать два года. В четырнадцать она сбежала из дома с бродячим цирком. С ними она не задержалась, ей и надо-то было добраться до столицы. Впрочем, в цирке её оценили. Способная… спортивная… хотели оставить, но она и от них сбежала, доехав до столицы, разумеется. Там и началась её карьера. Прибившись к подобным ей, она зарабатывала, чем можно и выживала, как получалось. Пай-девочкой, отягощённой всякими принципами, не была, делала всякое, не гнушалась ничем. В паре мест, за её проделки, её объявили в розыск и назначили награду, а ещё кое-где её бы непременно повесили, впрочем, там, где объявили награду, повесили бы тоже, но сперва помучили. Где-то в красивой сказке, девушка в это верила, она могла бы быть кем-то другим… хорошей, прожить эти годы как-то иначе… может не лучше, но по-иному. Но она жила в реальном мире, а не в сказке, а значит… Впрочем, жаловаться было особо не на что. По большому счёту её всё устраивало: за не слишком долгую карьеру удача ей частенько улыбалась, у неё было имя в определённых кругах, в заказах недостатка не было, но вот последний… изменил если не всё, то очень многое.
Довольно высокая крепкая.. У неё были тёмные, почти чёрные глаза и коротко подстриженные волосы. Несмотря на непростую жизнь, ей удавалось сохранять некоторое подобие изящества, и даже женственности. У неё были неплохая фигура, смуглая кожа и приятная улыбка. Вот только появлялась она на её лице не слишком часто. Одежда была простая, без изысков: рубаха, куртка, штаны, сапоги. И был ещё длинный нож. Она не питала на свой счёт никаких иллюзий, трезво оценивая момент и отдавая себе отчёт в реальностях мира. Владеть мечом её научил один старый солдат. Она полтора года прожила у него в качестве компаньона по игре в карты. Он мухлевал так, что тройка, семёрка и туз, в обнимку с дамой пик плакали где-то под карточным столом. Картам он её тоже научил. Спокойное было время… А потом он умер, и ей пришлось уходить. Так что мечом она пользоваться умела, вот только смысла в этом особого не видела – на крайний случай, конечно… но драться им против обученного мужчины, который к тому же при любом раскладе физически сильнее тебя… Уж проще зарезать его по-тихому, на это всегда был неплохой шанс.
Тропа повернула, огибая большой серый валун, оставленный здесь неизвестной силой ещё в незапамятные времена. Девушка остановилась передохнуть. У неё были две седельных сумки с тем, что она успела нажить и не потерять. Впрочем, ценного в них ничего не было: немного денег да пара книг. Она научилась грамоте ещё дома, отлично считала, хорошо успевала в школе, любила читать. Собственно, книги – это было как раз то, что девушка воровала регулярно и с удовольствием. За них недурно платили, а ещё всегда была возможность ознакомиться с их содержимым до того, как отдать заказчику или просто продать. Усевшись напротив камня, прямо на тропе она достала кусок хлеба и колбасу, которую стащила у лавочника, в последнем из встреченных ею поселений. После этого она дала зарок: это будет последняя её кража. Впрочем, это был не первый зарок… и даже не пятый. Жуя колбасу с чёрствым хлебом, девушка смотрела на камень. Его обращённая к тропе сторона была неестественно ровной. Складывалось впечатление, что её специально кто-то обработал. Подобравшись поближе, она зажала колбасу в зубах и несколько раз провела рукой по поверхности валуна, очищая её от многолетних наслоений. Она не ошиблась. Поверхность действительно обрабатывали, и на ней всё ещё можно было разглядеть высеченные буквы. Девушка убрала остаток колбасы и хлеба и быстро очистила всю поверхность камня. Текст был большой, вот только понять его она не могла. Что это был за язык, и какую информацию он пытался донести, оставалось загадкой. Посидев ещё немного, она решила, что настало время для десерта. Тем более её дальнейшее путешествие могло привести к тому, что десерт употребит кто-то другой, или он вовсе пропадёт. Этого нельзя было допустить ни в коем случае. Она украла его раньше, чем колбасу и довольно долго берегла на чёрный день. Порывшись в сумке, девушка извлекла из неё оплетённую глиняную бутыль. Сломав печать и откупорив сосуд, она сделала большой глоток и зажмурилась от удовольствия. Вино было волшебным. Девушка не была избалована такими напитками, и тем не менее кое-что в них понимала, так что знала, что лучше было взять. У неё было две таких бутылки… Она покосилась на ту, которую держала в руке: «Пожалуй, полторы».
