Все началось с тишины. Не с пустоты, а с густой, плотной тишины, которая устанавливается в доме, когда ты в нем один, и длинные вечерние тени сливаются в единое целое, теряя очертания своих создателей. Именно в такую тишину Алиса вернулась с работы в тот четверг, который впоследствии будет вспоминать как первую трещину в фундаменте своей реальности.
Ключ повернулся в замке с глухим щелчком, знакомым и успокаивающим. Она толкнула тяжелую дубовую дверь, впуская в прихожую прохладный осенний воздух с улицы. Дом встретил ее тем особым, настоянным на пыли и покое молчанием, которое знакомо каждому, кто живет один. Он не был пустым или враждебным. Скорее, это было молчание ожидания. Стены, мебель, даже воздух, казалось, затаили дыхание в предвкушении ее возвращения, чтобы снова обрести смысл – запах варящегося кофе, скрип половиц, мягкий шорох страниц перелистываемой книги.
Алиса сняла пальто цвета темного шампанского, аккуратно повесила его на вешалку-стойку, точеная ножка которой напоминала ей балерину из давнего сна. Потом пальцами, уставшими от клавиатуры, распустила тугой узел каштановых волос, почувствовав, как напряжение дня медленно стекает с плеч. Она была редактором в небольшом, но уважаемом издательстве, специализировавшемся на переводах скандинавской литературы. Ее мир состоял из выверенных фраз, идеальных метафор и строгой логики повествования. Хаосу и неопределенности в нем не было места.
Она прошла на кухню, поставила чайник, привычным движением доставая с полки кружку с оленями. Вечерний ритуал был священен: чай, возможно, легкий ужин, а затем несколько часов с новой рукописью – мрачным исландским детективом, где зло было не в людях, а в самом ландшафте, в пронизывающем ветре и вечной мгле.
Проходя по коридору в гостиную, она, как всегда, мельком взглянула в большое овальное зеркало в позолоченной раме, висевшее напротив. Оно досталось ей от бабушки и было одним из ее любимых предметов в доме. Старинное, чуть подернутое дымкой времени, оно не искажало отражение, а скорее придавало ему глубину, словно показывая не тебя настоящего, а тебя из какого-то другого, более спокойного измерения.
В тот вечер все было как всегда. Мельком – взгляд на себя уставшую, слегка помятую, прядь волос, выбившуюся из прически. Она уже было прошла мимо, сделав пару шагов по коридору к гостиной, но мозг, заточенный на детали, уловил нестыковку. Микроскопический сбой в матрице привычного.
Ее отражение задержалось.
Не замерло, не изменилось. Оно просто на долю секунды отстало от ее движения. Она уже повернула голову, чтобы идти дальше, а в зеркале ее двойник все еще смотрел ей вслед. Это было так быстро, так мимолетно, что скорее ощущалось на уровне подсознания, чем зрительного восприятия. Физически она ничего не успела разглядеть, но спина внезапно покрылась ледяной испариной, а в желудке неприятно похолодело.
Алиса замерла, медленно обернувшись к зеркалу. Ее отражение делало то же самое. Девушка в зеркале была точной ее копией: те же широко раскрытые карие глаза с легкой тенью под ними, те же губы, чуть приоткрытые от удивления, та же маленькая родинка у левой брови. Оно стояло, повторяя ее позу до мельчайшего мышечного зажима, и смотрело на нее с тем же немым вопросом.
«Показалось, – тут же отрезал внутренний голос, рациональный и строгий. – Устала. Целый день вчитывалась в мелкий шрифт, глаза устали. Показалось».
Она глубоко вздохнула, пытаясь унять бешеный стук сердца, который вдруг отозвался в висках. Конечно, показалось. Игра света, тени, усталость. Она подошла к зеркалу ближе, вглядываясь в свое лицо. Отражение сделало то же самое. Никаких признаков аномалии. Только ее собственные черты, искаженные легкой тревогой.
