Преподаватель философии вел уже
вторую пару подряд, от его монотонной речи клонило в сон, но я из
последних сил пыталась записывать, рассчитывая, что в конце
семестра сдам зачет без проблем. Заваливать сессию нельзя ни в коем
случае – лишнего времени на пересдачу у меня просто не будет. Учеба
– работа – снова учеба. К тому же я не относилась к категории
золотой молодежи, которая может себе позволить прогулы, а потом
определенная сумма в конверте станет пропуском для благополучной
сдачи предмета.
Выводя каллиграфическим почерком
строчки, старалась не отвлекаться на гул, что царил на задних
партах. Там богатенькие сыночки и дочки таких же родителей
обсуждали прошедшие выходные, кто посетил какой клуб и сколько
потратил наличных. Мне хвалиться было нечем: мой единственный
законный выходной проходил под причитания соседки, которой
коммунальщики приписали в квитанции долг. Она стонала и охала так
громко, находясь за стенкой, что в какой-то момент, я начала
завидовать своему дедуле, страдающему тугоухостью.
Да уж, жизнь в коммунальной квартире
– то еще счастье.
До конца пары оставалось не так
много, когда дверь в аудиторию распахнулась и в проеме появилась
взлохмаченная голова Белова. Кто бы сомневался! Удивительно,
что он вообще явился. Такие обычно забивали на учебу, этих мажоров
однокурсники видели лишь на первом и последнем курсе, когда
приходило время получать диплом.
– Можно? – кашлянув в кулак, с
наглой улыбкой выдал Белов.
Девчонки тут же замолчали,
сосредоточив взгляды на первом красавчике курса. Каждая втайне была
в него влюблена и грезила бессонными ночами лишь об одном – пойти
на свидание с Андреем. Оказаться в его крепких объятиях, выводя
пальчиком канву по смуглой коже, ловить улыбку этого ловеласа и
верить, что она единственная и неповторимая.
Однако сам Белов сторонился наших
девиц, отдавая предпочтение старшекурсницам.
– Вы дверью не ошиблись? – поправив
очки на переносице, решил поинтересоваться седой профессор
строго.
– Хм, – театрально сдвинул брови
Белов, – в пробку попал, все три часа страдал, что пропущу свой
любимый предмет, – народ от такой его бесцеремонности снова начал
шептаться за моей спиной, а преподаватель лишь вздохнул, пробурчав,
что Андрей может занять свободное место.
Этот щеголь далеко решил не ходить и
через пару секунд устроился на стуле рядом со мной, я только
собралась плюхнуть рюкзак, чтобы оградить себя от такой
малоприятной компании, но Андрей оказался проворнее.
– Привет, заучка, – усмехнувшись,
выдал он.
А я прикрыла глаза, выдохнув
медленно, сцепив при этом челюсти, чтобы не послать его
подальше.
Аромат одеколона – слишком терпкий,
проникал в мои ноздри, мешая сосредоточиться на лекции. Все мысли
соединились в тугой клубок, и единственное, о чем я могла думать,
так это о том, как Белов медленно проваливается в преисподнюю.
– Эй, Морева, – толкнул этот
напыщенный гусь меня локтем в бок, заглянув через плечо в конспект,
– не будь занудой, как жизнь-то?
Он издевался?
Заучка, зануда! Какого черта Белов
вообще решил завести со мной беседу. Я была далека от его светского
образа жизни. И, кажется, этот прохвост ошибся партой. Его
определенно ждали на задних рядах.
– Отвали, – прошипела я, не поднимая
головы.
Строчки поплыли перед глазами,
записывать не получалось, с одной стороны, чем шум в аудитории
становился громче, тем сильнее понижал голос преподаватель
философии. С другой же, Белов не прекращал зудеть, как надоедливый
комар. Так и хотелось засунуть ему в рот кляп, пока голова не
раскололась как орех.
Похоже, тот, в свою очередь, даже и
не думал затыкаться, продолжая меня изволить вопросами.
– Да ладно тебе, Катька, давай
потрещим, когда еще получится, – выхватывая у меня шариковую ручку,
протянул надменно Андрей, откидываясь на спинку стула.
