Космический турист-2, выйдя в скафандре в открытый космос, неожиданно для себя отсоединяет спасательный фал и улетает в космос. Зачем я это сделал? – с ужасом думает он. И вспоминает свою земную жизнь. Что это было?
После закрытия его общественной организации, которой он посвятил всего себя, а потом смерти сына и жены, перед ним встает вопрос: для чего жить дальше?
Ему предоставляется случай выйти за пределы своих переживаний – в космос, чтобы ценой жизни найти потерянный смысл, и спокойно, без отчаяния приготовиться к расставанию со всем, что любил.
____
У меня,
да и у вас,
в запасе вечность.
Что нам
потерять
часок-другой?
В. Маяковский
Все, до чего дошла мысль человека – это сотворение мира путем Большого Взрыва. Да и эта догадка, может быть, сомнительная.
В сингулярной точке все было слито в единство. И вдруг все взорвалось, разделились все энергии взаимодействия. И через бесчисленные модификации веществ материи возникло живое существо, и у него появилось сознание, открывшее в энергии тягу к сохранению и продлению, тоску по единству, слиянию. Отсюда родились верования, религии и романтика.
Или наоборот: вначале было сингулярное экзистенциальное одиночество. И вдруг немыслимо тесная клетка взорвалась, и все распахнулось, дух вышел на свободу. И человек возжаждал свободы.
А еще хуже: в сингулярной точке стало невыносимо от тесноты, и во взрыве было такое пекло в миллиарды градусов, и такая электрическая текучесть разделенных частиц, еще не объединившихся в атомы, что о единстве, одиночестве или свободе не могло быть и речи. Только случайность привела к рождению человека. Отсюда различные идеи скептицизма и пессимизма.
Так он думал, оставшись один и слушая жутковатые «вздохи» космической пустоты. Здесь уже не надо притворяться или закрываться в иллюзиях.
Когда Гордеев согласно туристической программе выходил через шлюз в открытый космос в сопровождении инструктора, в скафандре и полном снаряжении космонавта, за открытой дверью он оступился и упал в темную бездну. В бездну безграничной свободы, какой раньше никогда не ощущал. Правда, было вязко двигать телом и руками, словно в воде.
Вдруг – не осознавая, зачем, легкомысленно отстегнул карабин спасательного фала. Завороженно оторвался от борта туристической космической станции, словно от пуповины земной колыбели, и с ужасом – метр – два – три – пять… стал стремительно удаляться в пустоту космоса.
И сразу осознал свое страшное, непоправимое действие. Космический корабль ушел вперед и, где-то читал, он встретится с кораблем через 2400 витков вокруг Земли.
В скафандре был реактивный ранец «Safer», чтобы предотвратить вращение, но не было ручного управления для возврата на станцию.
Он улетал в черную бесконечность, нечувствительно с огромной скоростью, предчувствуя, что теперь будет вечно болтаться среди нереально далеких безнадежно светящихся созвездий и туманов и отдельно немигающих звездочек, непригодных для жизни. Где, как утверждают космологи, полыхает пламя ядерных взрывов. Откуда нет возврата.
Где-то там, в поблескивающем космическом корабле командир Марков всматривался в панель центрального пульта управления, сплошь в прямоугольниках светящихся огоньков и кнопок устройств, в которых ощущалась гармония.
Перед пультом – чудом инженерной мысли, широкое окно открывало черное пространство со странно немигающими звездами.
Помощник рылся в стенках обшивки, энергично перебирая провода, исследовал оснастку.
Они остановились, пораженные, услышав смятенный голос инструктора по радиомикрофону, и кинулись к приемопередатчику.
