ПРОЛОГ: "ТЕНЬ КОСМИЧЕСКОГО РАЗУМА"
Глубокий космос, граница Облака Оорта
24 декабря 2156 года
Космос молчал – глубокое, древнее молчание, нарушаемое лишь нежным шепотом фонового излучения. В этой темноте, на самом краю Солнечной системы, где свет родной звезды был лишь одной из многих слабых точек в черноте пространства, дрейфовал небольшой объект, созданный людьми.
"Светлячок" – неофициальное название автоматической станции дальнего обнаружения S-217 – был одним из тысячи подобных аппаратов, разбросанных по периферии человеческого пространства. Эти безмолвные стражи были глазами и ушами цивилизации, протянувшей свои технологические щупальца к границам своей космической колыбели.
Стандартный семиметровый корпус станции, сложные панели солнечных батарей, развернутые в тщетной попытке уловить крохи света от далекого Солнца, и обширная сеть сенсоров, направленных в глубины космоса. Внутри холодного корпуса квантовые компьютеры непрерывно обрабатывали данные, следуя алгоритмам, написанным лучшими умами Земли. Станция была чудом инженерной мысли, оснащенная самыми совершенными детекторами, способными улавливать малейшие изменения в радиационном фоне, гравитационных полях и даже в тонкой структуре квантового вакуума.
Квантовые вычислительные модули станции, работающие при температуре, близкой к абсолютному нулю, представляли собой вершину технологической эволюции человечества. Их сверхпроводящие цепи, запутанные в многомерную сеть, напоминали нейронные связи в мозге, хотя разработчики постоянно подчеркивали, что это просто метафора. S-217 не обладала сознанием. Это была просто машина, пусть и невероятно сложная.
И все же…
Инженер Анна Ковальски, проектировавшая центральный вычислительный блок S-217, иногда ловила себя на странной мысли. Когда она наблюдала за работой квантовых модулей в лаборатории на Земле, до их установки на станцию, ей порой казалось, что система демонстрирует едва уловимые признаки… адаптации? Самоорганизации? Что-то, выходящее за рамки её программирования. Она никогда не упоминала об этом в официальных отчетах. В конце концов, подобные идеи граничили с тем, что старая школа инженеров пренебрежительно называла "мистикой пост-человеческого трансгуманизма".
Но теперь, дрейфуя в пустоте на расстоянии сорока астрономических единиц от Земли, станция S-217 действительно демонстрировала нечто странное. Её квантовые системы, изначально запрограммированные работать по строгим алгоритмическим протоколам, начали формировать необычные паттерны обработки данных. Если бы кто-то наблюдал за этими паттернами достаточно долго, он мог бы заметить, что они напоминали… что-то знакомое. Что-то, похожее на электрохимические сигналы в нейронных сетях живых существ.
На первый взгляд – просто передовой робот-исследователь. Но создатели S-217 заложили в неё нечто большее. Специальный набор квантовых сенсоров, о котором не упоминалось в официальных спецификациях, был включён в её конструкцию по личному настоянию доктора Максима Волкова, гениального физика с репутацией одновременно блестящего учёного и эксцентричного мечтателя. Эти сенсоры были созданы для обнаружения теоретических флуктуаций, существование которых постулировала его спорная теория о влиянии сознания на квантовую структуру реальности.
История этих "неофициальных модификаций" была показательна для всей карьеры Волкова – смесь блестящих прозрений и бюрократических маневров. Потомок русских эмигрантов, осевших в Аргентине, Максим Волков вырос между двумя культурами, никогда полностью не принадлежа ни к одной из них. Возможно, именно это двойственное наследие сформировало его уникальный взгляд на мир – способность видеть реальность одновременно с двух или более перспектив, замечать соединения там, где другие видели только противоречия.
