Старый Рогаум и его Тереза
Перевод В. Агаянц
На всей Бликер-стрит не было крыльца удобнее, чем у мясника Рогаума, пусть даже первый этаж дома целиком занимала мясная лавка, в которую попадали через главный вход. Крыльцо представляло собой боковую пристройку, откуда в жилые комнаты наверху вела лестница шириной по меньшей мере пять футов. Перед ней выдавалась вперед небольшая, огражденная с обеих сторон терраска, где миссис Рогаум с детьми любила сидеть летними вечерами. Внешнюю дверь терраски никогда не запирали, чтобы не доставлять неудобство мистеру Рогауму, который не смог бы подняться наверх другим путем. Зимой, когда все в доме отправлялись спать, случалось, запоздалые путники находили здесь убежище от снега или дождя. Временами мальчишки-газетчики ночевали на крыльце, пока этому не положил конец полицейский Магуайр, который в два часа пополуночи заметил полуоткрытую дверь и решил заглянуть в нее. Он грубо растолкал мальчишек своей дубинкой, а когда те сбежали, подергал ручку внутренней двери, которая оказалась заперта.
– Вам следует запирать внешнюю дверь, Рогаум, – предостерег он невозмутимого мясника на следующий день, проходя вечером мимо его лавки. – В дом могут забраться. Прошлой ночью у вас на крыльце ночевала пара ребятишек.
– Да и пускай, неважно, – добродушно ответил Рогаум с резким немецким акцентом. – Я ведь держу на замке внутреннюю дверь. Пускай себе спят. Мне все равно.
– А все же лучше запирайте ее, – возразил полицейский в основном из желания утвердить свое главенство. – А то как бы чего не случилось. Так и до беды недалеко.
Однако дверь терраски по-прежнему не запирали, и в этот летний вечер миссис Рогаум с детьми с удовольствием отдыхала в своем тихом уголке, наблюдая, как мимо проезжают трамваи, а порой поздние подводы. Дети играли на дорожке возле дома – все, кроме Терезы, юной цветущей девушки, которой едва исполнилось восемнадцать. Она прогуливалась вдоль квартала с жившей по соседству подругой, хорошенькой дочкой Кенрихана, смеялась, стреляла глазами по сторонам и поглядывала на парней. Старая миссис Кенрихан жила в соседнем квартале, девушки иногда задерживались там. Но чаще всего они притворялись, будто стоят там, а сами разговаривали с молодыми людьми в соседнем переулке. Особым вниманием девиц в здешних окрестностях пользовались два фатоватых сердцееда, юный Конни Олмертинг и Джордж Гуджон. Эти двое познакомились с девушками в обычной своей дерзкой мальчишеской манере, и с тех пор подруг каждый вечер одолевало нестерпимое желание прогуляться вдвоем по улице после восьми и как бы ненароком задержаться там, где юноши могли бы их увидеть и подойти ближе.
Старая миссис Рогаум не подозревала об этом. Это была очень тучная пожилая немка, всецело покорная своему дородному господину и повелителю, а поскольку тот давно решил, что девять часов самое подходящее и благопристойное время для отхода ко сну, она ежедневно в этот час поднималась наверх и укладывалась в постель. Сам старый Рогаум в это время закрывал лавку и шел к себе в спальню.
Но прежде громко звали домой детей – сначала с крыльца внизу, потом из окна наверху; в первый раз кричала миссис Рогаум, во второй – сам мясник. Случалось так, что, в силу некоторой снисходительности отца – не слишком, впрочем, заметной черты его характера, – старшую дочь приходилось окликать дважды, а то и трижды. Теперь же, когда Тереза связалась с девчонкой Кенрихана, ее нужно было звать долго, много-много раз.
Она была в том возрасте, когда бездумная чувственная жизнь неизъяснимо притягательна. Ей нравилось прогуливаться по еще оживленной улице, порой залитой лунным светом, среди шума голосов и смеха. Но как обидно, что в девять ее уже звали домой. Какие же скучные старики ее родители, и вздумалось им так рано ложиться спать! Миссис Кенрихан не была так строга со своей дочерью. Терезу немало раздражало, когда Рогаум, как это часто случалось, требовательно звал ее по-немецки своим грозным хриплым голосом: «Немедленно домой».
