Утро 8 октября 2018 года началось с привычного звонка будильника на телефоне. Я открыла глаза и поняла, что что-то не так. Потолок был незнакомым – высоким, с лепниной. Простыни на ощупь шёлковыми. Я села на кровати, которая показалась огромной, и огляделась. Роскошная спальня в стиле гламур, панорамные окна с видом на центр Москвы… Это точно не моя квартира.
Паника начала подступать ледяной волной. Я поднесла руку к лицу и замерла. Рука была не моя. Крупная, мужская, с длинными пальцами и дорогими часами на запястье. Я вскочила с кровати и, пошатываясь, подбежала к зеркалу.
– Какой я старый. Обычно попаданцы вселяются в тело своего рода или книжки все врут, напридумывали всякого, а оно вон как оказалось. Почему я в теле старого мужика и кто он вообще?
А потом я захотела в туалет.
– Фу, что это? Кое-как, с непривычки сделав такие важные дела, я пошла искать хоть какую-то информацию.
Так, паспорт… Кто это?
Константин Вольский.
08 мая 1951 года рождения.
Москва.
Я ещё раз подошла к зеркалу, на меня смотрел он. Чёрт, это же режиссёр, Константин Вольский, вроде бы. Усталый взгляд, лёгкая небритость, волосы седые, взъерошенные после сна. Я открыла рот, чтобы закричать, но из горла вырвался низкий, хриплый мужской бас:
– Что происходит?!
Я – это не я. Я – это он. Я начала шарить по комнате в поисках телефона. На прикроватной тумбочке лежал последней модели iPhone. Разблокировав его взглядом (лицо-то теперь его!), я судорожно листала контакты. Единственный человек, который мог мне помочь, – мой брат, Евгений Кожевников, актёр, как раз недавно снимался у Вольского в главной роли. Я нашла его контакт и нажала вызов.
***
– Константин Павлович? Доброе утро! – раздался в трубке бодрый Женькин голос. – Чем обязан?
– Женя, это я! Света! – прохрипела я в трубку чужим голосом.
На том конце провода повисла тишина.
– Очень смешная шутка, Константин Павлович. У вас всё в порядке?
– Женя, это не шутка! Я проснулась, а я – это он! Пожалуйста, приедь! Я не знаю, что делать! Адрес… – я продиктовала адрес из паспорта. – Только быстрее!
Через сорок минут в дверь позвонили. Я открыла. Женя стоял на пороге, смущённо улыбаясь.
– Константин Павлович, вы извините, я…
– Женя, вспомни, как в детстве мы у бабушки разбили банку с вишнёвым вареньем и свалили всё на кота Ваську! – выпалила я.
Глаза брата расширились. Об этом знали только мы вдвоём. Он медленно вошёл в квартиру и закрыл за собой дверь.
– Так, стоп. Как звали соседского песеля, который в детстве тебя покусал?
– Знайка.
– А соседку – хозяйку пса?
– Тётя Клава Свинтиха.
– Света?.. Но как?
Паника снова подступила, но Женя взял меня (то есть, Вольского) за плечи.
– Так, спокойно. Дыши. Давай по порядку. Ты – это ты, но в его теле. Он, видимо, в твоём. Первое и главное – не подавать виду. Ты теперь – Константин Вольский.
Он усадил меня на диван и начал рассуждать, как на репетиции.
– Никому не звонить, ни с кем не говорить, пока мы не разберёмся. Отвечать на сообщения односложно: "Ок", "Позже", "На совещании". Нужно найти его ежедневник, ноутбук, понять, какие у него планы на сегодня, на неделю. Кто его ассистент? Кто его продюсер? Если кто-то позвонит, говорить, что плохо себя чувствуешь. Отвечай кратко и по делу. Нужно понять, это на час, на день или навсегда. И если это шанс… нужно его использовать.
– Использовать? Женя, я в панике, а ты говоришь "использовать"?
– Света, подумай! – его глаза загорелись. – Ты – автор книг. Я – актёр, который ищет большую роль. А этот человек… – он обвёл взглядом роскошную квартиру, – может всё это запустить в одно мгновение!
– Да, но если он в моём теле, значит, он это я. И он может не дать мне согласие на её экранизацию.
