– Тебе срочно нужно выбраться отсюда, – заявила Оливия, входя в мамину палату.
Она все еще была в сценическом костюме и вязаных гетрах поверх колготок. В руках она держала букет свежих цветов.
– Сегодня что, воскресенье? – поинтересовалась я, пытаясь осознать, куда делись пятница и суббота.
– Да! И это подтверждает мою правоту.
Оливия заменила увядший букет на свежий, поправила несколько бутонов, после чего повернулась и улыбнулась моей маме.
– Здравствуйте, мама Мельбурн.
Мама не ответила. Она и не могла. Но, несмотря на ее кому, Оливия все равно всегда здоровалась с ней.
Моя соседка по комнате устроилась на стуле рядом со мной, поджав ноги и обхватив колени руками.
– Послушай, Тея, – сказала она, – твоя мама не хотела бы, чтобы ты так себя изводила. Тебе нужно отвлечься, выбраться в люди. На мир посмотреть и себя показать.
Я поморщилась. Именно этим я и занималась, когда мне позвонили и сообщили о том, что мама не здорова. Последние четыре недели я не покидала пределов этой комнаты. Четыре недели с тех пор, как я оставила Джулиана в Париже. С тех пор, как сошла с трапа самолета в Сан-Франциско. Дни стали похожи один на другой, но я упорно игнорировала тот факт, что моя подруга права.
– Прости, неудачно выразилась, – поспешно произнесла она. – Но, милая, это не ты сейчас лежишь на больничной койке.
– Знаю, – резко ответила я, отчего меня тут же охватило чувство вины.
Оливия и Таннер были рядом со мной в трудную минуту, а я повела себя как последняя дрянь.
– Мне очень жаль. Просто я очень хочу, чтобы она очнулась.
– И я, дорогая, – сказала она и сжала мое плечо.
На секунду я вспомнила о Жаклин, и сердце сжалось от тоски по утраченной подруге. Но то было в другой жизни, и мне пришлось заплатить за это высокую цену.
– Мне не стоило уезжать, – призналась я. – Не стоило покидать ее и отправляться в Париж за придурком, которого я едва знала.
– Ну, ты все же уехала, – раздраженно проговорила она.
Я посмотрела на нее удивленно.
– Извини. – Она глубоко вздохнула. – Если ты будешь корить себя за это, ничего не изменится.
– Знаю. Именно поэтому я сейчас здесь.
– Ты не в силах помочь ей, Тея. По крайней мере, пока она сейчас в таком состоянии. Ты ведь слышала, что говорят врачи.
Проблема заключалась в том, что врачи не могли точно ответить, что случилось с моей матерью. Никто не мог этого объяснить, и беспокойство вызывала не сама кома, нет – это было бы слишком просто, – а то, почему мама вообще в нее впала. Когда все произошло, меня не было рядом, и теперь я не собиралась отходить от нее ни на шаг, пока она не придет в себя.
Прежде чем я успела напомнить об этом Оливии в очередной раз, нас прервал уверенный стук в дверь. На пороге появился мамин врач, доктор Ривз, с ее медицинской картой в руках. Заметив, что я не одна, он ослепительно улыбнулся.
Оливия поменяла позу, вытянула ноги и выпрямилась.
– Добрый день, доктор!
– Рад видеть тебя, Оливия, – ответил он, с улыбкой кивнув на букет свежих цветов. – Ты замечательная подруга. Тея, тебе несказанно повезло.
– Знаю. – Я с трудом подавила желание закатить глаза.
Оливия украдкой взглянула на доктора Ривза. Похоже, она уже успела досконально изучить его расписание, потому что на неделе обычно забегала ко мне, чтобы принести чистую одежду или кофе, только когда время позволяло, но каждое воскресенье была здесь как штык, чтобы пофлиртовать с маминым лечащим врачом. Не то чтобы мне стоило винить ее за это. На самом деле, это чем-то напоминало мне любовный роман, который разворачивался у меня прямо на глазах.
