Первое, что ощутила, это жуткий холод и чужое зловонное дыхание
в лицо, открыв глаза ощутила, как подо мной стало мокро и тепло. Из
меня вырвался отнюдь не привычный вопль, а детский писк,
переходящий в тихий плач, а темное пятно перед моим лицом
отдалилось и я увидела морду динозавра! Я бы еще раз обмочилась,
было бы чем, но заметила свои руки… Это были точно не мои привычные
руки! Это были младенческие ручонки. Такие тонкие и уже еле
двигающиеся из-за холода. Динозавр посмотрел в сторону и заревел.
Было ощущение словно он кого-то зовет и судя по его поведению, уже
не первый раз. Услышала звук двигателя, шум шагов и надо мной
склонился мужчина, дедушка. Он скинул с себя куртку и быстро
замотав меня, побежал в своей транспорт. Его уже не видела, потому
что обзор мне закрывала его одежда наконец-то подарившая тепло.
Провалилась в темноту, но от звука голосов пришла в себя и помимо
воли услышала от себя плачь и лежу я в какой-то больничной кровати,
пусть и детской, но запах больницы ни с чем не спутать.
Вот как так получилось? Я гонщица, только что была на трассе в
нескольких минутах от победы с золотой медалью и чертовски большого
выигрыша, а оказалась в теле младенца. Я даже телом этим управлять
не могу. Все что мне оставили, это наблюдать за происходящим.
Пытаюсь взять под контроль руки, куда там! Словно это не мои руки и
слушаться меня не хотят. Тоже самое и с ногами. Дёргаются рвано и
резко.
— Рефлексы у девочки хорошие, - услышала голос врача, но что
говорит, не понимаю – несмотря на сильное переохлаждение и
отмороженный хвост, она выживет, но станет ущербной. Вы сами
понимаете, как в нашем обществе относятся к бесхвостым.
Маловероятно, что ее кто-то захочет удочерить.
— Непонятно только, кому понадобилось ее выкинуть!
— Мало ли мать нагуляла и решила избавиться от позора.
Мужчина спасший меня не уходит, стоит смотрит на меня, гладит по
голове.
— Что с малышкой будет?
— Хвост ей ампутировали уже, шрам будет аккуратный. От
переохлаждения она отходит хорошо, без болезней. Будет жить до года
в больнице, а потом передадим в детский дом. Сирот мало, будет за
ней хоть какой-то присмотр.
— Я могу ее забрать себе?
— Зачем вам? Поймите правильно, вы уже в возрасте, вам будет
сложно. Давайте сделаем так, если до года ее никто не удочерит, вы
подадите на удочерение, но начинайте готовить документы уже
сейчас.
Лежу слушаю это все и пребываю в тихом шоке. Я ничего не понимаю
из их слов! Уж лучше бы я забыла свою прошлую жизнь и не понимала
происходящего. Потому что быть брошенным, ненужным ребенком это не
то, о чем можно мечтать. Особенно, когда разум у меня остался
взрослый. Дни были похожи как близнецы, за мной ухаживали постольку
поскольку, кормили, переодевали. Да и я мало привлекала к себе
внимание, не хотелось, чтобы на меня злились, защитить-то меня
никто не может. Плакала, а как иначе позвать, только когда была
сильно голодной или пеленки нужно менять, а терпеть нужду уже не
могу. Со мной мало разговаривали и никто не играл. Из тех
разговоров медперсонала смогла вычленить несколько слов, чтобы
понять и то, что понимала, мне не нравилось. Меня обзывали, это я
поняла чуть позже, когда подросла. Несколько раз на меня приходили
посмотреть взрослые и сразу уходили. Других детей я не видела.
— Вот посмотрите еще на девочку, она очень тихая и спокойная. Мы
ни разу не слышали, чтобы она просто так плакала. Правда ее мамаша
выкинула на улицу и ребенок отморозил хвост, пришлось его
ампутировать.
Я была в том возрасте, что уже могла сидеть, стоять и ходить у
опоры. Всё что видела это только белые стены больницы и какого-либо
представления о мире сделать не могла, пока что.
