— Святая Бригитта! Ну как ты могла допустить, чтобы я так
вляпалась? — Я брезгливо вертела в руках метелку для сметания пыли,
найденную в кладовке. Перья в ней были какие-то куцые, словно
траченные молью. Как будто их еще в прошлой жизни надергали из
остатков хвоста победителя петушиных боев. — А ведь я тебе даже
конфеты носила целенькие! Никем не надкусанные! Иногда.
Святая хранила надменное молчание. Впрочем, как всегда. Да и что
тут скажешь? Я и не сомневалась, что Святая не снизойдет до
откровений с какой-то безродной сиротой. А я сирота и есть. Меня
нашли на пороге приюта имени Святой Бригитты, когда мне было
несколько дней от роду. Так и прожила в том приюте свои первые
восемнадцать лет. Всяко бывало. Правда, «хорошо» очень редко.
«Хорошо» было, когда в приют приезжали знатные дамы-патронессы, и
нас тогда чисто одевали и досыта кормили. И вместо того, чтобы
отправлять на работу на кухню или в огород, позволяли играть на
крылечке храма.
Чаще было плохо. Постная каша на воде могла еще и пригореть,
работа под палящим солнцем в огороде. На кухне было немножечко
лучше: при очень тяжелой работе можно было стащить что-нибудь
вкусное. Главное, при этом не попасться. Я умудрялась на кухонных
работах и сама наестся до отвала, и малышню чем-то побаловать.
Однажды старшие решили пожаловаться даме-патронессе на матушку
настоятельницу. Что-де голодом морит, работать тяжело заставляет
даже малышню. А сама шелковое белье носит. Вот дались им те
демоновы панталоны! Ну стащили они одни у настоятельницы. А куда
прятать-то? В общую спальню не принесешь — сестра-куратор мигом
найдет, она в каждую щель свой длинный нос сунет. На сеновале или
на кухне тоже не спрячешь — панталоны должны иметь презентабельный
вид для предъявления их в качестве улики.
Додумались спрятать в часовне у нашего слепого служки. Все равно
он ничего не видит, значит, лишнюю вещь в шкафчике не заметит. Надо
сказать, что часовней пользовались крайне редко. Люди шли либо в
главный храм, либо и вовсе проводили обряды в Малых домашних
святилищах. А приютская часовенка постепенно ветшала.
Скандал разразился там, где его не ждали: кто-то из знатных
решил выпятить свое благочестие и обвенчать детей своих в часовне
Святой Бригитты. И узнали мы об этом тогда, когда служка вышел на
порог благословлять молодых. Все так и замерли: на темной жреческой
одежде вместо белого плата на плечах у служки вызывающе сверкали
розовые, как поросячья ляжка, шелковые панталоны
матушки-настоятельницы.
Я усмехнулась воспоминаниям. Наверное, все бы для нас обошлось,
если бы не то, что папаша невесты оказался магом с приличным
запасом артефактов при себе. Среди прочих нашелся и артефакт
правды. Вот так взбешенный оскорблением папаша и выяснил что к
чему. Матушке-настоятельнице пришлось расстаться с шикарным
шелковым бельем и облачится в обычное, домотканое. А нам всем
пришлось сесть на голодную диету, с единственным перекусом —
молитвами Святой о наставлении на путь истинный. Собственно, это и
стало первым моим шагом на пути к нынешней работе.
Однако, воспоминания воспоминаниями, а мне пора было приниматься
за работу. Мой хозяин, конечно, чудик еще тот, взлохмаченный и
заросший до такой степени, что глаз почти не видно, но он строго
приказал, чтобы к его возвращению в кабинете было чисто. И
игнорировать приказ я опасалась. И даже не в Печати обязательств
было дело. Просто, эта работа могла помочь мне накормить вечно
голодных младшеньких в приюте. А ведь именно желание помочь мелюзге
и втравило меня в эту историю. Ну ничего! Где наша не
пропадала!
Я взмахнула пипидастром, как гвардеец саблей на параде у их
величеств:
