– Ох и силён, ох и красив же ты Добромилушка!
Услышала Василиса приторно-сладкий голосок сводной сестрицы
Агафьи. Звук шёл из сенника, где под тесовой крышей, сложены были
запасы сухой травы, на корм коровам. Именно оттуда доносилась
какая-то возня и довольное девичье хихиканье.
– Поцелуй же меня, соколик ясный, – продолжала между тем Агафья.
– Добромилушка…
Девушка замерла с корзиной в руках и прислушалась. Сердце её
застучало так сильно, что в груди закололо, горло сжалось в спазме,
так что стало трудно дышать. А волноваться было из-за чего, ведь
Добромилом звали жениха Василисы.
«Неужели решилась?» – подумала она и шагнула к сеннику.
Агафья давно заглядывалась на жениха сводной сестры, да только
тот на неё внимания не обращал. Раньше. А вот избалованная
родителями девица вилась вокруг него ужом, желая заполучить
красавца.
Василиса понимала, что Агафья мечтала увести у неё суженого
вовсе не от большой любви. Нет, она просто привыкла, что всё самое
лучшее доставалось ей одной, и не могла смириться с мыслью, что к
сестре заслал сватов симпатичный, статный парень из богатой семьи,
в то время как у неё самой женихов не наблюдалось.
– Ох, и сладко целуешься, Добромил! – голос Агафьи разрезал
тишину и заставил Василису вздрогнуть.
Девушка собралась духом, поставила тяжёлую корзинку выстиранным
бельём, которую держала в руках, на землю и тихонько подошла к
сеннику. Она осторожно выглянула из-за деревянной перегородки и тут
же спряталась обратно, прижавшись спиной к нагретым на солнце
доскам.
То, что увидала Василиса, заставило её сердечко сжаться от
невыносимой боли. Агафья в сбившейся набок рубашке, сидела на
коленях у молодца и обнимала его цепкими ручонками. В тот момент,
когда её сестра заглянула в сенник, бесстыжая девица склонилась к
лицу парня явно с намерением поцеловать его.
«Нет, это не может быть Добромил, это ошибка!» – Василиса
прижала руки к горящему от прилившей крови лицу, чувствуя пальцами
влагу, от горьких слёз.
Девушка не смогла как следует разглядеть мужчину, у которого на
коленях сидела младшая сестрица. Он расположился спиной к выходу,
так что не видно было лица, а большую часть его тела скрывала куча
сена. Зато она разглядела золотистые кудри, сильные мужские руки,
бесстыдно обследующие тело Агафьи.
«Может это и не он? Мало ли у нас в деревне белокурых парней?
Каждый второй. Да и богатырским сложением многие могут
похвастаться», – подумала девушка.
Она собралась духом и ещё раз выглянула из своего укрытия. Нужно
было убедиться, что сводная сестрица заманила на сеновал именно её
жениха.
К сожалению, увидеть парня Василисе так и не удалось. Он как
будто специально устроился так, чтобы остаться неузнанным, если
вдруг кому-то придёт в голову заглянуть в сенник. Девушка
присмотрелась пристальнее и даже начала сомневаться, в том, что это
именно её жених. Её смутил узор на рубашке, какие-то чудные символы
были вышиты на ней, а вовсе не родовые знаки семьи Добромила.
В этот момент Агафья подняла голову и встретилась взглядом со
сводной сестрой. Разбитная девица даже не смутилась. Она улыбнулась
ехидно и, глядя прямо в глаза Василисе, проворковала.
– Ох и сладкие же у тебя поцелуи Доб-ро-мил!
Последнее слово Агафья произнесла громче остальных и намеренно
выделила его голосом.
У бедняжки Василисы потемнело в глазах, теперь сомнений не
осталось. В деревне больше нет парней с таким именем. Есть только
старый дед Добромил, который на днях справит своё столетие. Но судя
по комплекции любовника сестры, это явно не он.
Девушка зажала рот рукой, чтобы не закричать и, развернувшись,
бросилась бежать прочь от сенника. Не видя ничего вокруг, от
застилающих глаза слёз, она кое-как добралась до окраины села и,
схоронившись за густыми зарослями орешника, разрыдалась в голос, не
в силах выносить сердечную боль.
