Часы пробили полночь.
Не будь они фамильной ценностью
(подарком от влюбленного в нашу прапрабабку Наполеона Бонапарта), я
запустила бы в них тапком. Спать хотелось до чертиков.
Двенадцатикратный бой курантов показался тонкой издевкой.
На мгновение я представила, как
стекло настенных часов рассыпается на мелкие острые кусочки, и
хищно улыбнулась.
— Поправьте, если ошибаюсь. Одна из
нас, — мама обвела взглядом все наше семейство, собравшееся за
круглым столом на просторной кухне, — должна отправиться на отбор
невест для этого вашего… короля?
Незнакомец, с ног до головы
закутанный в черный плащ, деловито кивнул.
— И выиграть его, кьерра, выиграть!
Не забывайте об этом.
Я зевнула, прикрыв рот кулаком. Ну
все, представление окончено. Сейчас мама его проклянет, и мы,
наконец, вернемся в постели. Даже странно, что она не сделала этого
раньше. Не припомню, чтобы мы когда-либо славились
гостеприимством.
— И выиграть, — скрипнув зубами,
повторила мама и тряхнула головой. Бигуди в ее рыжих волосах
угрожающе подскочили.
Будь я поэтом, сравнила бы их с
головами змей, а маму — с Медузой Горгоной. Но я была собой, и к
тому же мама, как ни прискорбно, не обладала даром нашей
пра-пра-пра-прабабки.
Обращать мужчин в камень не умела ни
одна из нас. Жаль. Не самый плохой навык.
Я скосила глаза на незнакомца,
ведущего себя в доме ведьм слишком нагло и уверенно. Выглядел он
странно, будто… чужеродно. Дело было не в одежде (в распахнувшемся
плаще мелькнул темно-синий бархатный сюртук), а в поведении и
манере держаться: слишком напыщенной и даже немного театральной.
Было в этом что-то старомодное.
Незнакомец откинул прядь длинных
черных волос, упавшую ему на лицо, и сделал это забавно — одним
указательным пальцем, на котором сверкнуло массивное золотое кольцо
с драгоценным камнем.
Я насторожилась и перевела взгляд на
близняшек. Так и есть, те заинтересованно уставились на украшение,
даже теткину юбку отпустили.
Мася, распахнув рот от восхищения,
просто смотрела на руку незнакомца, поправляющую завязки плаща, а в
зеленых глазах Аси уже проносился пока еще нечеткий, но явно
формирующийся на ходу план. Хитрый или не очень — как повезет.
Двухлетки не особо изобретательны, но крайне настойчивы в своих
желаниях.
Будет крик, скандал и детская
истерика. Снова придется чертить защитный круг и до первых петухов
читать Петрановскую. Че-е-ерт!
Я досадливо поморщилась и перевела
взгляд на тетку. Та сидела на стуле, прислонившись спиной к стене,
и одной рукой поглаживала огромный живот (ребенок должен был
появиться совсем скоро), а другой задумчиво отправляла в рот
сгущенку. Судя по ее отсутствующему выражению лица, она…
— Мара, а маринованные огурчики уже
закончились?
Я хмыкнула — угадала.
Мама закатила глаза, молча открыла
холодильник, достала полупустую банку и стукнула ею о стол. На
белой икеевской скатерти расцвели зеленые кляксы, запахло
уксусом.
— О, отлично! — искренне
обрадовалась тетя Дара. Кажется, слова незваного гостя она и вовсе
пропустила мимо ушей.
Я даже не удивилась, когда добытый
маринованный огурец она сначала обмакнула в сгущенку и только потом
отправила в рот.
— Меня сейчас стошнит, — сдавленно
буркнула Мойра, уткнулась в свой смартфон и тут же оживилась. —
Хотя нет, тошнотики подождут! Давненько я сториз не обновляла! Мам,
посмотри, пожалуйста, сюда…
Я отобрала у пигалицы телефон, пока
та и правда не запостила тетю в соц. сети с каким-нибудь забавным
комментарием. Разойдется ведь на мемы! У Мойры был абсолютно
невыносимый характер, но великолепное чувство юмора. Учитывая, что
ей всего четырнадцать, — не самый худший расклад.
Главное, не прибить ее в ближайшие
года два…
Отвлекшись на одну двоюродную
сестрицу, я упустила из вида двух других. Роковая ошибка!
