Девушка осторожно высунула голову из-за укрытия и внимательно
оглядела открывшийся вид. Круглое, как блюдце, лесное озерцо
исправно отражало чистое полуденное небо и росшие между скалами
корабельные сосны. Цоканье белок и редкое тра-та-та-та дятла
нарушали царившую вокруг тишину. Даже шаловливый утренний ветерок к
обеду угомонился и теперь мирно дремал в
раскидистых вечно-зеленых кронах.
Иллин еще раз внимательно обвела взглядом каждую пядь берега и
только потом скользнула между двух валунов, скрывающих между
своих громоздких тел извилистую тропку.
Не спеша пробираясь вперед, она старалась ставить ногу так,
чтобы ни один камешек не выдал случайным хрупаньем ее присутствия.
Мало ли кто решит следить за ней. Девушка мысленно фыркнула и
удобней перехватила узелок со сменным бельем. Кажется, она
становится слишком подозрительной. Какой толк с нищей сироты? А
другое... Иллин привычным движением сжала через ткань платья
болтающийся на шее амулет. Другое без ее согласия не возьмут. Иначе
- смерть.
Пробравшись к своему излюбленному местечку, она аккуратно
положила сумку на удобный каменный выступ и принялась стаскивать с
себя платье. Нос уловил запах кислого пива и мясной похлебки. "На
вкус хороша, а плата - два гроша" произнес в голове нудный голос.
Иллин досадливо сплюнула. Набившая оскомину фраза давно вызывала
глухое раздражение. Помотав головой, она рывком стащила
суконное платье и осторожно сложила его на каменном выступе рядом с
сумкой. Ловко распутала короткую косу и провела пальцами по
волосам, выуживая парочку невидимок. Когда обносишь постояльцев
едой, прическа должна быть аккуратной. Разумеется, это правило не
распространялось на Габи. На нее вообще не распространялись никакие
запреты и приказы ворчливого Луи.
Прикрепив заколки к ленточке, Иллин пошарила в недрах сумки,
вытаскивая на свет кусок травяного мыла, мочалу и флакон с
питательным бальзамом. Темная бутылочка приятно холодила ладошку.
Ну и пусть у нее нет роскошных золотых кудрей, как у Габи, или
иссиня-черных тяжелых кос Шайны, подумаешь! Ее русый цвет тоже
очень даже ничего, и волосы мягкие, как шелк. Особенно после этого
чудесного бальзама. Дядюшка Тау никогда не скупился на оплату.
Особенно для нее, самой усердной сборщицы трав и сырья.
Ступив в прозрачную воду она зябко поежилась. Холодно! И в жару
лесное озеро никогда не становилось достаточно теплым, а уж ближе к
осени…
Набрав в грудь побольше воздуха Иллин решительно двинулась
вперед, подымая ногами сотню жалящих, ледяных брызг. Зайдя в озеро
почти до талии, она резко присела, удерживая над головой предметы
гигиены. Вынырнув, шустро намылила мочалу и, клацая зубами от
холода, обтерла тело, уделяя особое внимание шее, подмышкам и тому
что гораздо ниже. Дрожащими пальцами откупорила флакон и щедро
плеснула себе на темечко густой, пряно медово жидкости. Как следует
втерев бальзам в волосы, Иллин еще разок окунулась, смывая с себя
грязь и мыльные подтеки. Отошла на чистое место и повторила
процедуру. Вынырнув, она набрала в легкие воздуха для третьего
раза, но вместо того чтобы окунуться, так и осталась
стоять. С открытым ртом и вытаращенными от испуга глазами. Зябкая
дрожь от холодной воды в одночасье превратилась в крупные,
скручивающие каждую мышцу судороги неподдельного, животного страха.
В каких-то двух десятках шагов от нее, на одном из валунов стояла
смерть. Огромная, с густой, серебристо серой шерстью и полыхающими
неестественно алыми глазами. Горло перехватило спазмом, лишая Иллин
возможности издать хоть звук.
Волк слегка обнажил блестящие от слюны клыки и зарычал.
Тихо, на грани слышимости, но этот вибрирующий звук прокатился
вдоль позвоночника волной обжигающе ледяных мурашек. Острые когти
чиркнули по камню. Иллин вздрогнула. Вот, только что он стоял на
одном валуне, а теперь уже припал мохнатым брюхом к другому.
Гораздо, гораздо ближе к ней. Кровавые глаза чудовища неотрывно
следили за каждым ее движением.
