Настроение перед днём рождения было восхитительное. Во-первых,
Марьяну отпустили домой. Авансом, так сказать. Во-вторых, анализы
наконец-то хорошие, можно снова пробовать ЭКО. А третьих… да просто
утро необыкновенное! Яркое июльское солнышко, птички чирикают, и
прохожие все такие милые!
Марьяна удобней перехватила сумочку и поспешила вниз по лестнице
к метро. Сейчас полчасика на общественном транспорте и… А пошло оно
все!
Возьмёт такси. Как-никак, значимая дата - тридцать лет. Побалует
себя немножко.
О, а вот и кандидат в извозчики! Около обочины припарковалось
симпатичное желтенькое такси. Марьяна мгновенно очутилась
рядом.
- Извините, не довезете ли по адресу... – назвала улицу и
дом.
Водитель благосклонно кивнул. За пятнадцать минут доставил
аккурат к подъезду и получил щедрые чаевые.
Весело размахивая сумочкой, Марьяна буквально взлетела на пятый
этаж. Замок тихо щёлкнул, и хозяйку встретил… стон?
А потом ещё. И скрип кровати. И надсадное: «Да-а-а, Федюшка-а-а…
Да!»
Свет на мгновение потух, и Марьяна очутилась в полном вакууме.
Лёгкие рефлекторно дернулись, пытаясь собрать глоток воздуха, но
вместо кислорода в них просочился ледяной кисель.
Бросило в пот. Потом в озноб и снова в жару. Марьяна почти на
ощупь выбралась из прихожей и ввалилась в спальню.
Так же резко зрение включилось, выжигая на подкорке
отвратительную в своей пошлости и вульгарности картину: абсолютно
голый зад мужа, а по бокам две тонюсенькие ножки, которые
подпрыгивали на каждый толчок.
Феденька работал, как поршень. Как, мать его, хренов жеребец,
покрывающий визгливую кобылку. И не замечал ничего вокруг.
Отлично! Взгляд скользнул по комнате, выискивая орудие мести. А,
вот оно! И Марьяна бросилась к тумбочке и схватила стоящую на ней
вазу.
- А-а-а! – заорала блондинистая сучка, заметив Марьяну.
Поздно!
Вода из вазы угодила прямо на любовников.
Феденька тонко взревел. Слетев со своей кикиморы, успел крикнуть
только:
- Стой!
Но Марьяна метнула хрустальный снаряд прямо в раскрасневшееся
рыло изменника. Ах-х-х, увернулся, сволочь!
Ну ничего. Вот туфельки! Одна, вторая. Вот ремень, вот
табуретка, вот книжка!
- Ненормальная! – фальцетом визжал муж. – Успокойся! Я все
объясню!
- Объяснишь что?! Как упал хреном в эту прошмандовку?! Или с
каким удовольствием наставлял мне рога?!
Закутавшись в простыню, девка тонко подвывала.
- Он меня за-а-аставил! Я… я домой хочу-у-у!
Господи, неужели это какая-нибудь аспирантка или студентка?
Совершеннолетняя хоть? Марьяна на секунду замешкалась, и это стало
ее ошибкой. Охнуть не успела - муж бросился на нее и, заломав руку,
повалил на ковер.
- Пусти, гондон конченый! М-м-м! – застонала от боли.
Запястье вывернули так, что аж искры из глаз брызнули.
- Анечка, вон отсюда! – рявкнул ублюдок.
Нет-нет-нет, Анечка! Сиди на месте, будешь свидетелем! Но,
сверкая тощими прелестями, девка исчезла из комнаты.
А садист придавил Марьяну ещё и коленом.
- Если попробуешь дурить - сделаю больнее.
Вот же… мразь!
Но Марьяна что есть сил прикусила губу. Нужно молчать. Он
сильнее, а значит может покалечить. Или взять силой.
Желудок сжался в спазме тошноты. Но, к счастью, муж или
действительно боялся свидетелей, или ещё не до конца оскотинился.
Встряхнув ее напоследок, все-таки отпустил.
Марьяна тут же вскочила на ноги, потирая ноющее запястье. Но ее
ненавистный взгляд разбился о широкую спину. Как ни в чем не бывало
Федя принялся выискивать вещи.
- Сейчас мы пойдем в кухню, чаю попьем, - заявил, вжикая
ширинкой. – И только попробуй выкинуть ещё что-нибудь…
А Марьяна пальцем пошевелить не могла.
Вроде бы ее муж. Та же родинка на подбородке, характерный разлет
скул, аристократический нос... Но это не ее Федя, а какой-то
незнакомец, которому вообще не стыдно! На дне орехово-карих глаз
мелькала разве что досада. И совсем немного смятения, но
исключительно для приличий.
