«Из вереска напиток забыт
давным-давно
А был он слаще мёда, пьянее, чем
вино…»
Р. Стивенсон (в переводе С.Я
Маршака)
.
— Стоять! Тихо!
Князь Викфорд Адемар вскинул вверх
левую руку, натянул повод и медленным плавным движением обхватил
рукоять меча. Его отряд замер в мгновение ока. Все знали, что у их
командора тревога никогда не бывала пустяковой.
Могучие деревья смыкали над ними
свои кроны, капли влаги дрожали на узорных листьях папоротников, и
мир вокруг светился всеми оттенками изумруда. Леса Балейры
подавляли своим величием. Насвистывали птицы, и мирно журчал ручей,
весело перескакивая по замшелым валунам.
Но что-то было в этом
лесу…
Викфорд ощущал холод, ползущий по
коже ледяным ужом. Холод ненависти…
И обратный отсчёт, словно шёпот в
голове: семь… шесть… пять… четыре…
Ему повезло меньше, чем братьям.
Боги обошли его своей милостью, не наградив ни каплей Дара, но
кое-что при рождении он всё-таки получил от луноликой Моор-Баар —
Богини грёз, видений и снов: звериное чутьё на опасность.
Может, поэтому удача в военных делах
всегда шла с ним рука об руку. И сейчас именно это чутьё то
сжималось где-то под рёбрами, то натягивалось тетивой странного
напряжения. Викфорд замер, словно матёрый хищник, и жадно потянул
носом влажный прохладный воздух.
…три… два…
— На землю, живо! — рявкнул он и
соскочил с коня.
Вовремя.
…один!
Стрела пролетела почти беззвучно,
лишь тихий шелест, словно шёпот смерти, раздался у самого уха. Ещё
бы чуть-чуть… Но она, догнала его уже в падении и ужалить всё-таки
успела, зацепив самым краем. Викфорд почувствовал острую боль в
плече и приземлился на мягкую подушку мха, хватаясь за руку. И
почему-то подумалось: стрела, пожалуй, слишком уж острая. Она как
бритва прорезала и толстую варёную кожу рукава куртки, и рубашку, и
безжалостно вырвала кусок его собственной кожи вместе с мясом.
Рукав под пальцами сразу же стал тёплым от крови.
— Проклятье! — глухо прорычал князь,
отползая к дереву.
Кто-то вскрикнул, заржали и
заметались лошади. Стрелы посыпались одна за другой, но в его
отряде все были опытными бойцами. Рассыпались, прячась за камнями,
утопая в папоротнике, и затаились, выжидая, вглядываясь напряжённо
в густую зелень леса, пронизанную золотом солнечных лучей.
Ничего не скажешь, место для засады
— лучше не придумать! По обе стороны возвышенность уходила в глухую
чащу, а они в неглубокой ложбинке, на дне ручья, на виду у
всех.
Пес его задери! Послушал Бирна,
решил срезать дорогу! Срезал! Чума на его голову!
До Адерина оставался всего-то пяток
квардов, обидно будет сгинуть в этом овраге, да ещё так бесславно!
Его — первого кондотьера Тавирры по прозвищу Стальное сердце — да
его даже не найдут в этом треклятом балеритском лесу! Ну, уж нет!
Его смерть точно не будет такой позорной!
Погибнуть вот так — в безвестности —
совсем не входило в планы князя Адемара.
Викфорд выдернул из ствола стрелу,
предназначавшуюся ему, и юрко, словно ящерица, прополз, цепляя мох
здоровой рукой, к самому подножью камней, из-за которых, как он
успел заметить, и вёлся обстрел. А ещё он успел заметить, что, судя
по направлению выстрелов и их количеству, наверху между валунами
прятался одинокий стрелок, пусть и очень быстрый. Викфорд посмотрел
на стрелу внимательно и едва не присвистнул.
Тончайший наконечник из сапфировой
стали, отливающий тёмной синевой. Острые как бритва края, и руны,
нанесенные посредине...
Колдовские балеритские руны.
Неудивительно, что стрела ему едва
полруки не оторвала. И древко, и оперение говорили о том, что эта
стрела — дорогая игрушка, и тот, кто стрелял, хотел убить
наверняка: ведь кого ранит проклятая балеритская сталь, того уже не
спасти. Дар в нём умрёт. Да только не знал стрелок, что нет в
Викфорде драгоценной искры рода, хоть и носит он на плече герб Дома
Адемаров — голову белого волка. И мысли тут же вернулись к Бирну —
вот уж кого выпотрошить придётся, как только выберутся из
заварушки. Его эта была идея — ехать тут. Он разведывал дорогу. Да
ещё уговаривал: до ночи успеем, тут рядом! А от кого ещё враги
могли узнать об их маршруте? Только от Бирна. Выходит, знали
наверняка, где они будут проезжать, а иначе стал бы стрелок
запасаться такими стрелами? И метить прямо в него?
