— Итак, — протянула я, закинув руки
на шею Андрея.
Прошло не меньше часа с того
момента, как он довёз меня до дома, но расстаться не получалось.
Кто из нас больше не хотел отпускать друг друга – вопрос.
— Чувствую себя подростком, —
рассмеялся Андрей. — Отец ждёт меня уже больше часа.
— Ты ненамного меня старше, —
прошептала я, любуясь его улыбкой. Так редко он позволял себе её. —
А рассуждаешь как пенсионер.
— Сомневаюсь, что пенсионеры
торопятся встретиться с родителями, — пошутил он. — Мне правда
пора.
— Ну ещё пять минуточек, —
прошептала я, невесомо целуя. — Всё равно ты и так опоздал.
— Иди сюда.
Стоило мне почувствовать во рту язык
Андрея, все лишние мысли вылетели из головы. О том, что мы не пара
друг другу. О социальном неравенстве. О разнице в возрасте… всё же,
мои двадцать против его двадцати семи проигрывали в жизненном
опыте, но…
Сейчас, чувствуя под попой капот его
машины, у меня в висках пульсировала одна мысль.
Чтобы он не останавливался!
— Лина, — прошептал он,
отстраняясь.
— Ну, — протянула я, сильнее сжимая
ногами его бёдра. — Так не честно.
— Нечестным будет тебя трахнуть
прямо здесь, — прошептал Андрей, оглянувшись в сторону замершей
неподалёку соседки с собачкой.
— Ох уж эти стеснительные
пенсионеры, — вздохнула я, перестав держать Андрея ногами, и нехотя
слезая с капота.
— До завтра, — целомудренно меня
поцеловав, он направился к водительской двери.
— Я люблю тебя, Лина! Всю ночь буду
о тебе грезить, Лина! Руки сотру до локтей…
— Лина, — рассмеялся Андрей на мою
шутливую браваду. — До завтра.
— И я тебя люблю и ночью буду… хотя
нет. Не буду, — хмыкнула я, отправив ему воздушный поцелуй и чуть
ли не пританцовывая направилась к подъезду.
Но пару пикантных фотографий точно
ему отправлю.
Не пощажу сердце пенсионера!
И так припарковались на углу дома.
Спрятались за оградой кустов от любопытных взглядов! Вот что ему
стоило…
Нет, фотки он точно получит. Изверг.
Оставил без сладкого…
— Алина! — не успела я открыть дверь
квартиры и переступить порог, как попала под какой-то непривычно
восторженный взгляд матери.
Не к добру это. Точно не к
добру.
Обычно она на меня смотрела так,
словно я подвела олимпийскую сборную. Да что там, сборную… весь мир
я подвела.
Разве что мои отношения с Андреем не
вызывали в ней негативных эмоций. Ещё бы! Джек-пот же, по её
мнению. Толстосум, как она его ласково называет. Билет в лучшую
жизнь для всех нас. Для неё. Для сестры. Для меня, опять же. Хотя
именно для этого она меня и растила. Пока мои сверстницы
наслаждались беззаботным детством, я росла с установкой «найди
богатого мужа».
Они ходили на кружки и лепили из
глины, меня же мама таскала по конкурсам красоты.
«Твоим лицом нужно зарабатывать!» –
вместо колыбельных нашёптывала матушка.
«Юбка короче! Улыбка шире!» – было у
меня вместо сказок.
Ну и наконец, мамина короночка,
когда я начинала сопротивляться её решениям: «Рот женщине дан для
того чтобы молчать и ублажать состоятельного мужчину, Алина! А не
для того, чтобы спорить со мной!».
И ладно я. Я уже смирилась с маминым
мировоззрением, не торопясь его перенимать. А вот за сестру я
откровенно боялась. Катьке всего одиннадцать! И не дай боже мама
переключит свой энтузиазм на неё…
— Алина! — вновь испугала меня мать
вполне искренней улыбкой и обращённым на меня жадным взглядом. — Я
так тобой горжусь! Умница моя!
— Э-э-э, — окончательно ввели меня в
ступор мамины объятия.
Не спорю, наверное, где-то в
параллельной вселенной, где мать любит меня как личность, а не как
кусок мяса, который можно выгодно выменять на деньги, такой жест с
её стороны был бы обыденным. Но…
В последний раз я получила обнимашки
от родительницы, когда заключила контракт с журналом и попала на
обложку. Но там объятия были сдобрены фразой: «Как же хорошо, что
лицом ты пошла в меня, а не в своего бесполезного папашу!».
