– Что здесь происходит? – медленно пройдя на середину комнаты,
уточнила я, хотя слепой совсем не была.
– Кешик, это кто? – поднимаясь с моего, на минуточку, дивана,
грудастая девушка в интересном положении меня даже не стеснялась.
Она стояла голышом, прямо смотря на меня и тыкая наманикюренным
пальцем.
– Да, Кешик, объясни, нам, пожалуйста, что все это значит? –
передразнила я девушку, которой от силы было лет двадцать на
вид.
– Верония, что ты здесь делаешь? – не ответив на мой вопрос, муж
подскочил на диване и стал наспех натягивать трусы.
– Странный вопрос, Иннокентий, не находишь? – оскалилась я и,
отодвинув дамочку рукой, проследовала к своему любимому креслу.
Мягко в него опустившись, закинула ногу на ногу, отчего мое черное
платье задралось немного выше, чем нужно.
– Я жду ответ, Кешик, – сложив руки под грудью, смотрела на то,
как глаза моего благоверного бегают.
Он не знал, на кого из нас смотреть, на голую беременяху,
которая все так же с открытым ртом смотрела на нас, или на меня —
законную супругу.
– Ты же из СПА раньше одиннадцати вечера не возвращаешься, –
гневно сузив глаза, подался вперед он.
Спрыгнув с дивана, Иннокентий раздраженно протянул мой! халат
девчонке и попытался выставить ту в кухню.
– Милая, подожди меня там и свари кофеёк, – очаровательно
улыбаясь ей и мимолетом погладив округлившийся животик, прошептал
Кеша.
В районе сердца кольнуло, и в горле встал горький ком.
Иннокентий на меня так никогда не смотрел, хотя женаты мы уже
больше десяти лет. Вернее, завтра будет одиннадцать. А причина
проста. Я никогда не смогу иметь детей.
Слезы подступили и защипали глаза, я мгновенно закусила
внутреннюю сторону щеки, чтобы не показать, как сейчас мне больно и
паршиво. Не покажу своей слабости, буду до последнего
улыбаться.
– А что ты хотела, Вер? – устало опустившись на край дивана
напротив меня, психуя, спросил Иннокентий. – Ты же не баба и не
мужик. Детей быть не может и не будет ни-ког-да! – по слогам
произнес муж, зная, что медленно убивает меня этим. – Вечно
пропадаешь на работе. Твой СПА-салон для тебя и муж, и ребенок. Я
устал, Вер. Я хочу жить, понимаешь, нормально жить!
– Кеш, иди работай и живи нормально! – понизив голос, я подалась
вперед. – Ты же у меня на шее висишь! Всю нашу совместную жизнь! –
зашипела я в лицо некогда любимому мужчине.
– Ты же не возражала, посадив меня туда! – Кеша похлопал себя по
затылку ладонью и выкрикнул эти слова. – Чем сейчас не довольна?
Бизнесвумен херова!
– Пошли вон! Оба! – зло выплюнула я каждое слово. – Бегом!
– Ага, щаз! – оскалился мой муж и схватил одной рукой за горло.
– Это ты отсюда выйдешь, а мы с Милкой останемся!
– Через мой труп! – хватая воздух ртом, выдохнула я.
– Как знаешь, – покачал Кеша головой, – как знаешь!
Он поднялся вместе со мной и, вытянув руку, зло посмотрел в мои
глаза. Впервые за все время совместной жизни с ним животный страх
заструился у меня по позвоночнику, оседая где-то в районе груди.
Тонкая струйка пота побежала по виску, а пальцы похолодели. Он что,
собирается меня убить?
– Нет, дорогая, – словно прочитав мои мысли, прошептал, смотря
на меня злющими глазами, муж. – Я тебя убивать не стану. А вот в
дурке ты обязательно полежишь.
Это были последние слова, которые я разобрала. В одно мгновение
в плечо воткнулась игла, и меня начало жутко трясти. Огонь охватил
мои легкие, и я поняла: до дурки уже не доеду. Я знала, что у меня
начался анафилактический шок. Так было уже однажды. В детстве,
когда я лежала в больнице и мне назначили успокоительное, реакция
моего организма на этот препарат была ужасна. Благо, я была в тот
момент на глазах у врачей, и все обошлось. Сейчас же никого из
представителей медицины рядом нет.
